это железяка, – говорит доктор. Но мы и сами теперь это видим. Большой кусок металла, который залетел через спину, попал в сердце и вылетел из него с током крови, готовый закупорить одну из крупных артерий.

– Значит, в межжелудочковой перегородке лишь его маленький фрагмент, – вслух размышляю я. Место дефекта закрыл тромб, а основной кусок улетел в ногу. Тем временем осколок удалён, артерия зашита, и мы можем работать на груди. Вскрыв перикард, нахожу там небольшое количество старой крови – не более ста миллилитров. Убираю её и подключаю искусственное кровообращение. Теперь предстоит пережать аорту и быстро её разрезать, чтобы залить останавливающий сердце раствор прямо в устья коронарных артерий.

– Сорок пять секунд, сердце остановлено, – говорит анестезиолог.

Хороший результат, ведь миокард молодой и артерии не поражены атеросклерозом. Первым делом осматриваю все стенки, чтобы найти входное отверстие. Осколок попал со спины, поэтому я выворачиваю сердце и внимательно изучаю его заднюю поверхность. Стоп! Вот округлое отверстие с рваными краями на диафрагме. Значит, он зашёл даже не из плевральной, а из брюшной полости.

– Всё правильно, – подтверждает ассистент. – Ведь на предыдущем этапе раненому выполняли лапаротомию и ушивали левую долю печени.

– Итак, инородное тело прошло через печень и диафрагму, и вот, – показываю я пинцетом на входное отверстие на задней стенке левого желудочка. Как раз между двумя крупными артериями, но они не повреждены.

– Отверстие крупное, как он не умер от тампонады? – спрашивает заглянувший в рану через ширму анестезиолог. Я поднимаю голову и вижу, что в операционной аншлаг: несмотря на вечерние часы, редкая и необычная операция собрала немало коллег.

– Отверстие затромбировалось, тем самым организм спас своего хозяина. Он потерял всего лишь сто миллилитров крови в перикард. Но, несмотря на это, мы обязаны его подстраховать, – говорю я, ушивая сначала дырку в диафрагме, а потом накладывая швы на прокладках на сердечную мышцу.

Впереди основной этап – удаление тромба. Против нас то, что аорта достаточно узкая, инструментом через клапан, прямо скажем, не развернуться. Но есть и плюс – я вижу тромб, и он расположен не так далеко, как мог бы.

– Главное – не повредить клапан, пациенту с ним жить да жить, – говорит мне под руку ассистент, но для того, чтобы ругаться, я уже слишком поглощён процессом: примерно через минуту, за которую я весь успеваю покрыться липким потом, мне удаётся ухватить тромб, поднести к его основанию ножницы и срезать.

Вот он, вытянутый, словно сосиска, полтора сантиметра длиной. Полтора сантиметра, которых за глаза хватило бы, чтобы сделать парню полушарный инсульт.

Я выкладываю тромб на салфетку и прошу сестру зарядить атравматику на самый длинный щипковый иглодержатель. Место дефекта нужно зашить, чтобы тромб не появился повторно. Но до этого предстоит определиться, удалять ли небольшой, трёхмиллиметровый фрагмент осколка, который по данным ЭхоКГ и компьютерной томографии находится в толще перегородки.

– Это всё равно, что искать иголку в стоге сена, – говорит, заглядывая в распахнутую аорту, второй ассистент.

– Согласен, но мы должны предпринять хотя бы попытку, – отвечаю я, щупая пинцетом разорванный миокард в области ранения. Нет, мы сделаем больше вреда, распахивая важнейшую часть сердца, в которой проходят сосуды и проводящие пути.

Не без труда я накладываю непрерывный шов на межжелудочковую перегородку и, завязав на инструменте несколько узлов, заканчиваю основной этап операции.

На следующий день у меня начинался отпуск. Я отсыпался, а в середине дня узнал, что парень пришёл в сознание, дышит сам, но сегодня его оставят под наблюдением в реанимации. На следующее утро я уже собирался позвонить сам, как вдруг увидел по телевизору знакомые стены. Оказалось, что в нашу клинику приехала съёмочная группа одного из центральных каналов. Замерев, я смотрел на своего пациента, он сидел на кровати и рассказывал, что чувствует себя неплохо, рад, что всё самое страшное позади. Я отложил телефон в сторону и пошёл на кухню пить кофе.

Мысли по дороге с работы: заведи своего врача

Мы привыкли обращаться к «своему» автомеханику, посещать личного парикмахера, звонить знакомому адвокату. А что насчёт врача? К кому лучше обращаться: к тому, у кого ближе открыта запись или к проверенному временем доктору, который, если даже вопрос не по его профилю, всё равно направит туда, где лучше. На этот счёт мне попалось любопытное исследование, результаты которого были опубликованы в «Британском медицинском журнале». Учёные впервые проследили зависимость состояния здоровья людей от их приверженности одному или нескольким врачам. Они провели мета-анализ двадцати двух исследований, проведённых в восемнадцати странах, среди которых были и государства с качественной системой оказания медицинской помощи, и развивающиеся страны с откровенно слабым общественным здравоохранением. Выяснилось, что в восьмидесяти двух процентах случаев продолжительность жизни пациентов, долгое время наблюдавшихся у одного врача, оказалась однозначно выше, чем у тех, кто предпочитал часто его менять. В роли подопытных выступали: семейный врач, которого предоставляло государство, частнопрактикующий эскулап, с которым пациент заключал контракт, либо доктор – друг семьи. В результате у людей, которые предпочитали обслуживаться исключительно по полису медицинского страхования, по мере необходимости обращаясь в разные клиники, продолжительность жизни оказалась меньше. «Со временем между семейным врачом и пациентом складываются доверительные отношения, и пациент может, не стесняясь, спросить у врача то, о чём не стал бы спрашивать у доктора, которого видит в первый раз», – уверены авторы исследования. Ну а я в очередной раз понимаю, почему мои многочисленные друзья и знакомые предпочитают набрать мой номер, нежели открыть в телефоне электронную запись.

Улыбайся

Врачи любят коллекционировать в памяти смешные истории. Это помогает сбросить напряжение и разрядить напряжённую обстановку лечебно-профилактического учреждения. В ту благословенную минуту, когда консилиум уже принял своё решение и огласил его больному, лечащий врач увёл страждущего в палату, а участники действия ещё остаются сидеть на местах, в почёте циничные анекдоты и реальные случаи из практики.

Два раза в неделю я принимаю в госпитальной поликлинике. Люди на консультацию приходят разные, и, в силу специфики учреждения, иногда довольно интересные, что называется «с историей». И не только болезни. Однажды на прием пришел подтянутый семидесятилетний мужчина. Хоть и с палочкой, но ещё богатырь.

– Кем служили? – спрашиваю, поднимая глаза от медицинской книжки.

– Я лётчик-истребитель с хорошим налётом.

– Где летали?

– Шесть лет во Вьетнаме, например. Две Красных Звезды за него.

Тут я заинтересовался. Расскажите, говорю, что-нибудь этакое, из лётной жизни.

– Да многое было, – отвечает мой собеседник. – Вот, например, летал я вдоль океана. Задачи было две: позлить американцев и собрать сводку погоды. Как только я