Она тяжело ступает по высокой влажной траве — руки глубоко засунуты в карманы — и хмурится, думая о появлении в доме этой женщины. Она подходит к маленькому белому коттеджу с соломенной крышей, тащится вдоль боковой стены. Стаскивая с себя пальто, она проходит через промозглую прихожую с выложенным плиткой полом и кучами барахла у стен и торопливо входит в кухню, дышащую теплом.

Сисси здесь, но не в своем привычном кресле-качалке, а за столом, где она медленно чистит кучу столового серебра, тщательно выбирая предмет, смачивая тряпку средством для полировки и обрабатывая ею серебро, а потом начищая до блеска. Его целая гора, оставшаяся с тех дней, когда надо было кормить много ртов.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает Мэтти с ноткой раздражения в голосе.

— Почему бы и нет? — отвечает Сисси, поворачивая лицо к сестре. Она младше Мэтти, но определить это нелегко: они очень похожи. Волосы с сильной проседью, изборожденные морщинами лица и крючковатые носы. — Это же надо сделать.

— Не надо. Теперь этим никто не пользуется.

— Мы можем пользоваться.

— Мы можем каждый день брать новый нож и вилку, и даже через год у нас не будет нужды мыть весь комплект.

— Мэтти, ты любишь преувеличивать, — мягко говорит сестра. — Не так уж всего этого много. Не повредит, если приборы будут хорошо выглядеть.

— Тебе не стоит искушать судьбу. Ты же не хочешь, чтобы все началось сначала, правда? — бормочет Мэтти с обвинительными нотками в голосе. Она идет к плите и поднимает чайник, чтобы посмотреть, сколько в нем воды, потом идет к раковине, чтобы его наполнить. — Эта глава закончена, теперь дом продан.

— Не думаю, что это за границами возможного, — отвечает Сисси, берет вилку и снова начинает свой маленький ритуал: смачивает средством для полировки, трет, берет сухую чистую тряпку и снова трет.

— Ты не должна даже думать об этом. Хорошо, что все это кончилось, разве не так? Наконец-то мы свободны! — Мэтти трясет головой и снова бормочет, ее слова неразличимы за звуком льющейся воды, так что Сисси ее не слышит. — Мы последние, и так-то оно лучше.

Резким движением она закрывает кран и громко говорит:

— Как бы там ни было, я бы тебя не обнадеживала. Там только женщина. Говорит, что она хранительница, что бы это ни значило. Она присматривает за домом. Я спросила, связана ли она с владельцем, но она сказала, что ничего о нем не знает.

Сисси хмурится и продолжает полировать, ощупывая зубья вилки кончиком пальца.

— Ты ей веришь?

— Скорее да. Все, что она от меня хотела, это чтобы я ушла и оставила ее в покое. Она выглядела… поглощенной. Так я это называю. Мне показалось, она наполовину в другом мире.

— Сколько их? — спрашивает Сисси.

— О, только она. Сама по себе. Она ясно об этом сказала.

Сисси перестает полировать и сидит неподвижно.

— Нет, — говорит она. — Это неправда. Она не одна.

— Что ты знаешь, Сисси? — спрашивает ее сестра, ставя чайник на плиту, и оборачивается, чтобы посмотреть на нее. — Что ты узнала?

Сисси вновь начинает полировать серебро.

— Достаточно, чтобы знать, что она не одна.

Мэтти вздыхает. Сисси загадочна и часто отказывается объяснить, что она имеет в виду. Однако в конце концов все всплывает наружу, и она редко ошибается.

— Что ж, больше я никого не видела, — говорит Мэтти. — И никаких признаков тоже.

— Ты увидишь, — говорит Сисси. — Когда снова туда придешь.

— Она не хочет, чтобы я приходила. Но я сказала ей быть на связи, если мы ей понадобимся. Если она там одна, невозможно предугадать, когда ей может понадобиться наша помощь.

— Ты дала ей наш номер телефона?

Мэтти цокает языком:

— Нет. Глупо с моей стороны. Надо было дать.

— Зайди, — предлагает Сисси. — Думаю, нам надо быть осмотрительными, только и всего. Нам надо следить за этой дамой. Она сказала, как ее зовут?

— Рейчел.

— Рейчел, — повторяет Сисси, будто пробуя это имя на вкус. Она сдвигает брови, кладет вилку в кучку отчищенного серебра и берет ложку. — Рейчел.

Мэтти поворачивается, чтобы посмотреть на чайник, но она прислушивается к Сисси и напоминает себе не забыть дать новой соседке их номер. На всякий случай.

Я рада, что нашла внизу запасы продуктов, поскольку на следующий день погода портится. Над землей повисают низкие серые облака, которые блокируют слабый зимний свет и приносят с собой бесконечные потоки дождя. Я обнаруживаю, что в эркерное окно в парадной гостиной затекает вода, и вынуждена искать ведро, чтобы поставить под окно. Страшно подумать, что может твориться наверху. Я считаю, что это моя работа — пойти наверх и посмотреть, но пока не могу себя заставить.

Дожди бывали и раньше, однако дом стоит до сих пор. Еще один ливень ничего не изменит.

Теперь мы в заточении, и Хедер проводит долгие минуты у застекленных дверей в гостиной, глядя на промокший сад, наблюдая, как тяжелые капли скатываются с ветвей деревьев и кустов.

Я пытаюсь ее развеселить, предлагая испечь что-нибудь вместе, но это ее не слишком интересует. Настольная игра «Змеи и лестницы» поднимает ей настроение, и она радостно смеется, когда мы изобретаем новые правила и передаем друг другу поднимающихся змей и опускающиеся лестницы, но когда игра заканчивается, она снова погружается в апатию. Пока я с нею играю, она оживлена и полна энергии. Когда я прекращаю, она сникает и, похоже, не знает, куда себя деть. В конце концов она отправляется в вестибюль, чтобы поиграть с куклами, и я слышу, как она разговаривает с ними, рассаживая их по черным и белым квадратам.

Я сосредотачиваюсь на своем первом задании, полученном от компании: оценить состояние дома и представить доклад о положении дел и о том, что, по моему мнению, нуждается в первоочередном ремонте. Это нелегко, учитывая, что я не знаю их планов. Если они хотят превратить здание в многоквартирный или семейный дом, можно оставить только коробку и начать с нее, если позволяют законы и правила по охране культурного наследия. Я хожу по зданию, снимая на телефон повреждения и разрушения, а потом задумываюсь, каким образом смогу отправить им все это. Я до сих пор не осмеливаюсь подключиться к Интернету.

Но если я этого не сделаю, то не узнаю, связывались ли со мною. Телефон — единственный способ связи.

Стоя в комнате с эркерными окнами, выходящими на подъездную дорогу, я смотрю на телефон в моей руке. Он такой маленький и выглядит безобидным, но может свести на нет все, чего я добилась, если не быть осторожной.

Я уверена, что меня не могут отследить по телефону с предоплаченным сервисом, поскольку не знают, что у меня именно такой телефон. А если я буду пользоваться своим фиктивным аккаунтом, они не смогут узнать, что это я.