показывает, что афинское государство, сознавая неизбежность конфликта и военного столкновения со своими соперниками, стремилась заблаговременно обеспечить себя на случай войны подвозом продовольствия и сырья из Понта.

Вспыхнувшая вскоре Пелопонесская война привела к разорению сельского хозяйства Аттики, а вследствие поражения в конце V в. афинское государство утратило господствующее политическое положение в средиземноморском греческом мире. Это означало и потерю прежних экономических преимуществ на средиземноморских, в частности на сицилийском, хлебных рынках. Ввиду этого понтийские греческие города, и в первую очередь Боспор, стали теперь важнейшим источником хлеба и сырья для Афин.

Глава четвертая

СПАРТОКИДЫ

Установление более тесных политических и экономических взаимоотношений с Афинами совпало на Боспоре с существенными внутренними переменами. В 438/37 г., как сообщает об этом Диодор, произошла смена прежней правящей династии: от Археанактидов власть перешла к некоему Спартоку,1 представителю новой династии Спартокидов, члены которой в наследственном порядке управляли Боспорским государством до конца II в. до н. э., т. е. на протяжении трех столетий. Неизвестно, при каких обстоятельствах совершилось воцарение Спартокидов: произошел ли этот переход власти в результате государственного переворота, при котором Археанактиды были устранены насильственно, или же Спартокиды сменили их мирным путем. Диодор ограничивается лишь кратким указанием, что Спарток «принял власть», и больше никаких подробностей обэтом неприводит. Имеются все же некоторые основания предполагать, что переход власти к Спартокидам представлял какой-то политический переворот, следствием которого явилось удаление из Пантикапея прежних боспорских правителей — Археанактидов.

Такой вывод подсказывается некоторыми указаниями, имеющимися у греческих писателей, о том, что в Феодосии «некогда жили изгнанники из Боспора»,2 сношения с которыми рассматривались первыми царями династии Спартокидов как проявление политической неблагонадежности и злонамеренности.3 В этих «изгнанниках», перебравшихся в соперничавший тогда с Боспором город Феодосию, можно с немалым основанием предполагать представителей рода Археанактидов, а, может быть, также и сторонников этих правителей, вынужденных с приходом к власти Спартокидов эмигрировать в соседнюю милетскую колонию, бывшую еще в ту пору независимой от Боспорского государства. Если вспомнить, что Археанактиды были милетцами по происхождению, переселение их в Феодосию станет особенно понятным.

Кто были Спартокиды, каково происхождение этой династии, из какой общественной среды вышел ее основатель Спарток? Ответа на эти вопросы в источниках нет. Следует, однако, учесть некоторые косвенные указания. Очень интересно одно место в труде Страбона, где приводятся различные соображения о высоких моральных качествах, свойственных варварам.4 Наряду со скифами, персами, египтянами и другими негреческими народами, Страбон, ссылаясь на греческого писателя III в. до н. э. Хрисиппа, упоминает и боспорских царей в качестве одного из примеров нравственной добродетели, свойственной варварам. Следовательно, с точки зрения греческих писателей, Спартокиды по своему происхождению не были эллинами. Подтверждением этому являются их имена. Имя Спартока, первого царя новой династии (такое же имя впоследствии носило еще несколько боспорских царей), не греческое, а фракийское. Если взять все известные имена боспорских царей и их родственников, то окажется, что они или фракийские: Спарток, Перисад, Камасария, или греческие: Сатир, Левкон, Аполлоний, Евмел и др.

Интересно отметить, что названные выше негреческие имена боспорских царей принадлежат не просто к разряду фракийских, но являются как раз такими именами, какие носили в ту же эпоху члены фракийской династии Одрисов.5

Необходимо в этой связи обратить внимание еще и на то обстоятельство, что выпускавшиеся царскими эргастериями на Боспоре кровельные черепицы в III в. до н. э. снабжались иногда клеймами, содержащими не только указание на происхождение черепицы из царского эргастерия (βασιλική), но и включавшими в себя династические эмблемы в виде трезубца и дельфина.6 Эти эмблемы расшифровываются более поздними надписями римского времени, в которых нередко указаны мифические предки боспорских царей. Таковыми были Посейдон или его сын Евмолп, а также Геракл (IPE, II, 41, 358). Легендарная генеалогия боспорских царей возникла, несомненно, значительно раньше римского времени. Как показывают упомянутые выше царские черепичные клейма III в. до н. э., Посейдон и Евмолп почитались уже и Спартокидами в качестве предков их рода.

Вряд ли случайно в династической генеалогии фигурировал Евмолп.7 Последний, как известно, считался фракийцем и, повидимому, именно поэтому боспорские правители видели в нем своего предка.

Все это заставляет думать, что Спартокиды были тесно связаны с Фракией, являясь, вероятнее всего, фракийскими выходцами. Каким образом, при каких обстоятельствах и когда они оказались на Боспоре, мы не знаем. Из всех предлагавшихся уже гипотез нам представляется наиболее вероятной мысль, высказанная впервые историком Перро и поддержанная таким авторитетным исследователем, как В. В. Латышев.8 По их мнению, Спарток9 выдвинулся из командного состава наемного фракийского войска, бывшего на Боспоре. Присутствие фракийских наемников на Боспоре в IV в. до н. э. — факт хорошо известный; вполне возможно, что они были там и раньше — в V в.

Проявив себя способным военачальником наемного войска, Спарток, бывший, повидимому, выходцем из фракийской знати, мог захватить власть, опираясь на поддержку тех слоев населения городов Боспора, которые желали видеть во главе государства правителей, способных не только отстоять, но и значительно усилить и, прежде всего, расширить его территориально. Из последующей истории Боспора известно, что эту задачу Спартокиды осуществляли весьма энергично и не без успеха, лично руководя всеми главнейшими военными операциями, проводившимися боспорскими войсками.

Высказывалось в науке — притом уже очень давно — мнение, что Спартокиды были выходцами из среды местной окифской знати.10 Но подкрепить его какими-либо вескими доказательствами совершенно невозможно. Нельзя не считаться с фактом, что ни одного скифского имени среди Спартокидов мы не знаем; с другой стороны, в государственной политике, проводившейся Спартокидами, также не заметно признаков, которые могли бы подтвердить их скифское происхождение.

Предлагалась еще и такая догадка: Спарток якобы был выходцем из местной скифской среды, но родившимся от смешанного скифско-фракийского брака.11 Известно, например, что один из скифских царей был женат на дочери фракийского царя.12 Подобные браки могли происходить между скифской и фракийской знатью. Все же и при указанном допущении остается необъяснимым, каким образом в результате такого брака, который будто бы состоялся в Скифии и от которого предположительно происходят Спартокиды, могло получиться так, что из негреческих имен членов этой династии употреблялись имена исключительно фракийские, к тому же характерные для фракийской знати, при полном отсутствии скифских?

Таким образом, следует признать наиболее вероятным, что Спартокиды были фракийцами по происхождению, но сильно эллинизованными и усвоившими греческую культуру в такой мере, что вряд ли негреческое их происхождение внешне в чем-либо проявлялось, кроме имен. Весьма показательно,