прибытии в Афины сын Сопея предусмотрительно поместил свои, очевидно немалые, денежные средства в банк Пасиона, что обеспечивало не только их сохранность, но и проценты.

Спустя некоторое время на Сопея неожиданно обрушилась беда: он был арестован вследствие доноса, давшего Сатиру основание подозревать своего приближенного в заговоре. Обвинение в государственной измене распространилось и на сына Сопея, которого Сатир заподозрил в неблаговидных сношениях с политическими эмигрантами. В связи с этим Сатир потребовал возвращения сына Сопея на Боспор для расследования дела и одновременно поручил проживавшим в Афинах боспорцам добиться конфискации денег Сопея. Чтобы избежать этого, сын Сопея по договоренности с Пасионом стал отрицать наличие у него денежного капитала.

Но вскоре выяснилась полная необоснованность обвинений против Сопея. Реабилитированный Сопей был освобожден и восстановлен в правах; более того, Сатир породнился с ним, женив своего сына (повидимому Левкона) на дочери Сопея. Отпали подозрения и против продолжавшего пребывать в Афинах: сына Сопея. Дело, однако, осложнилось теперь тем, что банкир Пасион отказался признать денежные претензии последнего. Разбором возникшего спора занимались судебные инстанции не только в Афинах, но и на Боспоре, где в тяжбу вмешался сам Сатир, поскольку дело шло, вероятно, о весьма солидной сумме. Для дачи объяснений Сатиру банкир послал на Боспор своего помощника, который, разумеется, постарался осветить дело в благоприятном для своего хозяина свете. Сатир, поддерживавший сторону сына Сопея и убежденный в правоте последнего, созвал в Пантикапее купцов-судохозяев и просил помочь в удовлетворении законных прав сына Сопея в Афинах. Кроме того, Сатир направил по этому же поводу послание афинским властям.

Чем кончился процесс, мы не знаем, но его перипетии очень показательны. В речи, составленной для афинского суда Исократом от имени истца — сына Сопея, заключительный раздел посвящен краткой, но выразительной характеристике заслуг Сатира I и его ближайшего помощника — Сопея. Их исключительная благожелательность к афинским купцам, которых на Боспоре, по словам Исократа, ценят выше всех эллинов, доказывается тем, что даже тогда, когда вследствие ограниченности хлебных запасов прочие купцы вынуждены были возвращаться с пустыми транспортами, афиняне отказа в хлебе не встречали.

Как видно из той же речи Исократа, в Афинах с торговыми целями находилось немало боспорских купцов. К этому следует добавить, что в период Пелопоннесской войны и непосредственно после нее афинские коммерсанты, дела которых в это время сильно пошатнулись, охотно посылали на Боспор к Сатиру I своих сыновей в расчете на обогащение посредством выгодных торговых операций.30

Тогда же на Боспор из Афин переселилось, как можно думать, достаточно много специалистов по различным художественным ремеслам,31 поскольку господствующие слои населения Боспора и смежных с ним областей Скифии, быстро богатевшие, благодаря весьма интенсивно развернувшейся хлебной торговле, предъявляли в это время большой спрос на дорогие художественные изделия, которые шли ранее из Греции.

Как уже указывалось, крупнейшими хлеботорговцами были сами боспорские цари и члены царской фамилии. Со времени Сатира I боспорским царям, как первым поставщикам хлеба в Афины, были предоставлены, на основании заключенного между Боспором и Афинами торгового договора, такие же торговые льготы и привилегии, какие на Боспоре предоставлялись афинским купцам, т. е. права грузить товары в первую очередь и вывозить их беспошлинно.32 Копии афинского декрета с текстом договора, регулировавшего торговлю между Афинами и Боспором при Левконе I, были выставлены в афинской торговой гавани Пирее, в Гиероне (святилище у входа в Боспор Фракийский) и в Пантикапее. Этим же декретом Левкону I были предоставлены права афинского гражданства.

Значение Спартокидов в хлебной торговле было столь значительно, что они как бы заслонили собой всех прочих боспорских купцов-экспортеров. Когда в Афинах речь заходила о боспорском хлебе, тотчас же всплывали имена боспорских правителей, как главных поставщиков.

В снабжении Афин в IV в. до н. э. Боспор играл настолько важную роль в сравнении с прочими причерноморскими греческими колониями, что нередко афинские ораторы в своих речах употребляли термин Понт (Черное море) для обозначения Боспора, т. е. когда говорили о доставлявшемся хлебе из Понта, то подразумевали — и это было вполне понятно афинянам — боспорские гавани Пантикапей и Феодосию.33 Исключительно ценные сведения о взаимоотношениях между Боспором и Афинами содержит афинский декрет, изданный в 347/46 г. в честь сыновей Левкона I — Спартока II, Перисада I и Аполлония — и являющийся одновременно торговым договором афинян с боспорскими правителями.

Найденная в афинской гавани Пирее мраморная плита, на которой высечен текст декрета, завершается рельефом, изображающим трех чествуемых сыновей боспорского царя Левкона I (рис. 5).34 Рельеф представляет сидящими рядом на тронном кресле двух старших братьев: Спартака II и Перисада I, являвшихся после смерти Левкона I соправителями Боспора в течение пяти лет (лишь после смерти Спартока II в 344 г. правителем стал один Перисад I). Младший брат Аполлоний изображен стоящим рядом. К сожалению, лица фигур но сохранились. Интересно, что внешний облик Спартокидов чисто греческий: они одеты в обычные греческие плащи-гиматии, грудь и левое плечо показаны открытыми. У сидящих фигур длинные локоны волос падают на плечи.

Текст декрета35 свидетельствует, что после смерти Левкона I из Боспора в Афины были направлены послы (Сосий и Феодосий), которые подтвердили готовность новых боспорских правителей «заботиться о высылке хлеба, как заботился их отец, и ревностно служить [афинскому народу] во всем том, в чем народ нуждается». Афинянам были гарантированы прежние льготы в торговле хлебом, которая производилась отчасти в кредит, почему в афинском государственном банке хранились в качестве депозита деньги, причитавшиеся боспорским правителям за проданный хлеб.

По решению афинского народного собрания, правителям Боспора была выражена благодарность за их «благорасположение к афинскому народу». Спартоку и Перисаду предоставлялись те же привилегии, которыми пользовались в Афинах Сатир I и Левкон I. Кроме того, было решено увенчать во время праздника великих Панафинен Спартока и Перисада золотыми венками по тысяче драхм, которые боспорские правители предусмотрительно посвятили богине Афине.

В декрете имеется указание на весьма существенную помощь, оказанную Афинами боспорским правителям, обратившимся с просьбой произвести набор матросов для торговых кораблей. Просьба была удовлетворена, и, таким образом, боспорский морской транспорт получил из Афин опытных моряков. Поступившим на службу в боспорский флот матросам афинское народное собрание предлагало служить ревностно, «быть хорошими исполнителями приказаний по отношению к детям Левкона изо всех сил».

Рис. 5. Афинский мраморный рельеф с изображением сыновей боспорского царя Левкона I. (Афины, Национальный музей)

Период наивысшего экономического и культурного подъема Боспора совпадает с временем правления Левкона I и