боспорской армии и «сражавшийся в стране меотов» (IPE, II, 296). Тем самым подтверждаются военные действия, которые велись боспорскими войсками в Приазовье. Впервые упоминание «всех меотов» как подвластных Боспору племен встречается в надписях Перисада I.

В наиболее экономически важных областях, как, например, в Синдике, с присоединением последних к Боспору власть переходила в руки назначавшихся боспорскими царями наместников. Ими являлись члены царской семьи, в которую теперь влились и члены местной синдской династии, породнившейся со Спартокидами. Результатом включения Синдики в состав Боспора была организация торгового порта Горгиппии (теперь Анапа).22

Другие племена, присоединенные к Боспору, сохранили своих прежних правителей («царей»), которые находились лишь в вассальной зависимости от Боспора. В официальных боспорских надписях упоминаются, например, фатеи — одно из прикубанских племен — как подчиненные Боспору и входящие в его состав. Между тем в конце IV в. до н. э. во время междоусобной борьбы за власть, возникшей между сыновьями боспорского царя Перисада I, на стороне одного из претендентов на трон принимал участие царь фатеев со своим войском.23 Следовательно, фатеи, несмотря на включение их в состав Боспорского государства, сохраняли не только своих племенных правителей, но и свои вооруженные силы. Подчинение Боспору лишь означало, что они должны были признавать в качестве верховной власти боспорских царей, выплачивать им определенную дань натурой и предоставлять на своей территории полную свободу коммерческой деятельности боспорским купцам и промышленникам.

Спартокиды были единоличными неограниченными правителями, монархами. Греческие писатели их называли различно: то тиранами, то династами, то просто царями.24 Сами Спартокиды пользовались в IV в. до н. э. двойным титулом.. По отношению к подвластным им греческим городам они называли себя архонтами («архонт Боспора и Феодосии»), но одновременно именовались царями всех входящих в Боспор варварских племен («царь синдов, фатеев, меотов» и т. д.).

Архонт являлся в греческих демократических рабовладельческих государствах высшим правительственным лицом, избиравшимся на ограниченный срок. Повидимому, в ранний период жизни основных боспорских городов в них действительно были такие выборные должностные лица, облеченные властью по решению общины греческих колонистов. Но с тех пор как власть сосредоточилась в Пантикапее в руках Археанактидов, демократическая основа государственного строя была утрачена, и правители лишь по традиции продолжали именовать себя архонтами. Фактически же это были единоличные правители, вполне подходившие под греческое понятие тиранов, т. е. неограниченных владык, царей. Тем не менее Спартокиды по тактическим соображениям продолжали еще долго удерживать за собой звание архонтов греческих городов, подчеркивая этим, что они являются всего лишь «слугами народа». Монеты, выпускавшиеся Боспором, его столичным монетным двором, чеканились от имени общины «пантикапейцев» (ΙΙαντικαπαιτων), согласно обычаю, принятому в греческих демократических рабовладельческих городах-государствах. Это также было на Боспоре данью определенным традициям.

По отношению к местному варварскому населению Спартокиды именовали себя царями (басилевсами), не прикрывая никакими условностями истинный характер своей власти. С конца IV в. до н. э. двойной титул выходит из употребления, и Спартокиды, следуя примеру эллинистических монархов, именуют себя царями Боспорского государства.

Классовой опорой Спартокидов были, прежде всего, богатые купцы и землевладельцы, а также судохозяева и промышленники — владельцы крупных эргастерий (промышленных мастерских). Во все эти группы класса абовладельцев, состоявшие в основном из греков, вливалось постепенно все большее число представителей верхнего социального слоя местного населения из тех варварских племен, которые вошли в состав Боспорского государства.

Роль купцов как главной силы, на которую опирались Спартокиды, являвшиеся сами первыми и наиболее состоятельными купцами в Боспорском государстве, ярко иллюстрируется следующим интересным рассказом греческого писателя Полиена. Боспорский царь Левкон, узнав об организованном против него заговоре, созвал всех купцов и попросил дать ему взаймы денег на расходы по ликвидации заговора. Купцы беспрекословно выполнили просьбу царя, дали ему денежный заем, а затем, вооружившись, взяли на себя обязанности дворцовой охраны и телохранителей и помогли уничтожить пойманных заговорщиков.25 Независимо от того, насколько в этом рассказе точно воспроизведены отдельные подробности, главный смысл его заключается в том, что в момент опасности боспорский царь находит энергичную поддержку и защиту у купцов, заинтересованных в сохранении на Боспоре власти Спартокидов.

Благодаря присоединению хлебородных районов восточной части Крыма и Прикубанья Боспор смог уже к началу IV в. до н. э. стать богатейшим экспортером пшеницы, особенно обильно направлявшейся в Афины.26

Еще до прихода к власти Спартокидов, в V в. до н. э., Боспор являлся одним из важных рынков сбыта афинских промышленных товаров (металлические и глиняные изделия и пр.), хотя наряду с этим продолжался ввоз малоазийских ионийских изделий. После экспедиции Перикла в Понт и наступившего тогда же воцарения Спартокидов Боспор становится самым главным поставщиком хлеба в Афины и одним из основных рынков сбыта продукции аттической обрабатывающей промышленности и художественных ремесел.27 Торговый обмен Боспора отнюдь не ограничивался Афинами. Боспорские продукты — хлеб, рыба, кожа и пр. — шли и в другие центры Греции и Малой Азии, так же как и в Боспор поступали товары не только из Афин. Но все же с конца V в. до н. э. и на протяжении IV в. до н. э., в период наивысшего процветания Боспора, Афины занимали, несомненно, главное место во внешних экономических связях Боспора, причем Спартокиды выступали в роли не только активнейших участников торговли с Афинами, но и ревностных ее покровителей.

Положение, в котором оказались Афины в результате неудачной и разорительной Пелопонесской войны, делало греческие города Понта, и особенно Боспор, первостепенным источником необходимого продовольствия и сырья. Обильный ввоз боспорского хлеба в Афины чрезвычайно облегчал последним трудную задачу обеспечения населения питанием.

Весьма яркую характеристику торговых и культурно-политических взаимоотношений Боспора с Афинами на рубеже V—IV вв. дал афинский оратор Исократ в одной из своих судебных речей, составленной в 392/91 г. по поручению некоего боспорского купца, прибывшего в Афины с коммерческими целями и оказавшегося вынужденным вести там судебный процесс с афинским банкиром Пасионом.28 Купец этот (имя его осталось неизвестным) был сыном знатного боспорца Сопея, вероятно огречившегося варвара,29 ставшего очень значительной фигурой при дворе Сатира I. Сопей исполнял •обязанности правителя обширной области, имея одновременно попечение над всеми боспорскими владениями. Столь высокое государственное положение Сопея определялось прежде всего тем, что он был одним из самых богатых и видных боспорских купцов-хлеботорговцев, а вместе с тем, повидимому, и крупным судовладельцем. Щедро снабдив своего сына деньгами, Сопей направил его в Афины с двумя кораблями, нагруженными хлебом. Цель этого предприятия была двойная — выгодно сбыть в Афинах пшеницу, а заодно дать возможность сыну совершить образовательное путешествие по Элладе. По