подшутить над товарищами. Едем в метро. Он делает страшное лицо.

– Контролёр идёт, где наши билеты?!

Все лихорадочно начали искать билеты в карманах, потом сообразили, что в метро нет билетов. Или вышел после занятий в фойе школы и подпёр плечом закрытую половинку стеклянной двери. Образовавшаяся толпа начала кричать и толкать эту закрытую дверь, пока он, улыбаясь, не отошёл в сторону.

Военная подготовка – в Балашихе, в лесном лагере. Асфальтированные дорожки, соснами пахнет, а в глубине леса – покореженная взрывами железная дорога. Там во время войны тренировались специальные группы перед заброской в тыл врага. Это нам казалось, что прошло очень много времени с тех пор. 38 лет. А вот для Александра Афанасьевича, начальника курса, это было буквально вчера.

Ночное ориентирование в лесу. Нас разбили по группам, азимуты, пары шагов. Мы попали в одну группу со Славой. Взяли с собой фонарик, карандаши, лист чистой бумаги, транспортир и даже фанерку, чтобы подложить. Добежали до первого ориентира, а дальше стали прокладывать маршрут на бумаге. Нашли конечную точку, определили направление на неё и пошли к намеченной цели. Военная хитрость. По пути пришлось обойти озеро, но конечная точка оказалась на дороге, где уже ждал группы полковник. Мы же не бессовестные, поэтому решили выйти на конечную точку третьими или четвёртыми. А пока замаскировались и стали долго ждать. Вот идёт треск по лесу, выходит первая группа. В лесу вечером был дождь, выходившие из леса были мокрые насквозь. Пришлось нам углубиться в лес и потрясти друг на друга деревья. Потом и мы вышли на ориентир. И долго ждали заблудившуюся группу, пускали сигнальные ракеты.

Или после «штурма штаба противника» и изъятия «секретных документов» бежим за старым полковником, участником Отечественной войны, к «вертолёту», в роли которого автомобиль ГАЗ-66. За спиной тяжёлая рация, полная боевая выкладка. Поворачиваюсь к Саше Филимонову:

– Давай увеличим темп, загоним «старого лося» и дальше все пойдем пешком!

Взвинтили темп, полковник тоже. Мы выдохлись, пошли трусцой. А полковник говорит: «Как хорошо бежать по лесу! Каждый день пять километров бегаю». Мы переглянулись.

Нас приучали самостоятельно мыслить, делать выводы, много читать. Вот преподаватель Попов, «история государства и права СССР»:

– Кто из вас читал «Бесы» Достоевского?

Поднялась парочка рук.

– Как я вам могу рассказывать об истории государства в 19 веке, если вы не читали «Бесов»? Это разговор со стеной!

Прочитали.

Курс был очень дружный. Были ребята с Кавказа, из Прибалтики и Средней Азии. Со всей страны. Однажды на лекции по теме «Торжество советской национальной политики» преподаватель привёл пример:

– Вот посмотрите на наш зал, здесь есть представители всех национальностей нашей страны.

– А евреи? – раздался вкрадчивый голос из зала.

Преподаватель сразу не нашёлся, что ответить.

– Ну кто виноват, что среди нас нет евреев?

Весь зал хором:

– Евреи! – и стали хихикать, как над цитатой из анекдота.

В нашей группе все были очень светлые, приветливые ребята. Вот Андрей Якушев, спортсмен, занимался плаванием, носил короткую прическу и делал по утрам массаж головы щёткой.

– Зачем? – спрашиваю.

– Чтобы не полысеть к 40 годам, как отец.

Не полысел. В свои четверть века получил пулю в голову на центральной лестнице при штурме дворца Амина в Афганистане. Вечером перед штурмом он меньше думал о себе, чем о других. Такой вот был у них диалог с нашим однокурсником Алексеем Гуменным:

– Алексей, там же есть женщины и дети, как мы будем стрелять, чтобы их не зацепить? Я лично постараюсь их оставить живыми.

– Я тоже не собираюсь в них стрелять, спи уже, завтра на месте разберёмся.

Так он и не разобрался.

Андрей Семёнов, он же Сэм, умел рисовать карикатуры, оформлял стенгазеты, которые были произведениями искусства. Левон Абрамян – культурный, приветливый, судьба ему приготовила 10 лет тюрьмы в Армении как результат борьбы кланов за власть; улыбчивый казах Марат Жалмагамбетов– без вести пропал в бандитские 90-е в Алма-Ате. Лучший китаист Коля Амуров, который легко переводит стихи древнекитайских поэтов. Командир нашей группы Саша Филимонов, дослужившийся до больших звезд на Северном флоте, трудолюбивый Володя Жуков. Да все ребята на нашем курсе были талантливые и неповторимые.

Часто нас спрашивают: «Как же вы не сохранили государство? Конечно, общественный строй мог меняться, но государство в его границах, за которое стояли наши предки?»

Мы не были бандитами или нелегальными деятелями. Всё подчинялось командам сверху. Так и должно быть – иначе хаос.

Володя Жуков служил в Москве, я ему адресую этот же вопрос через много лет на вечере встреч выпускников. Что я мог видеть с Камчатки, где служил в это время?

– Да, в Москве состоялось совещание руководства. Там доложили аналитическую справку, что для спасения СССР необходимо арестовать около 1200 активных деятелей, выступающих за развал государства. Тут председатель КГБ Бакатин покраснел и начал кричать:

– Вы что, крови хотите? Не будет этого!

И этого не было. Только кровь ещё и сейчас льётся. Человеческий фактор? Свинский.

Вспомнил, что был у Володи на свадьбе. Его отец вместе с другими бывшими партизанами брянских лесов рассказывал про их боевые дни.

А в средней школе, в центре Москвы, в Бауманском районе, был организован музей партизанской славы, куда партизаны отдали свои письма и реликвии. Спросил у Володи, прошло ведь много лет, работает ли этот музей в школе.

– Ты знаешь, в 90-е годы школа преобразовалась в козырную гимназию. Им нужен был кабинет для чего-то, они закрыли музей.

– А экспонаты раздали родственникам партизан?

– Нет, собрали в мешок и выбросили на помойку. Вот теперь и получили козырное поколение из таких гимназий. «Индиго».

– Ты хоть шум поднял по этому поводу?

– Нет, узнал поздно, и школа своя, где учился, как-то неудобно.

На выпускном вечере наш первый начальник курса Говоров пожелал нам, чтобы у нас были начальники не «добренькие», а строгие, но добрые. Такая и высшая школа была. Добрая. А с начальниками – кому как повезло. Кому –«добрые», а кому – «добренькие».

2016 г.

Зимой на границе

Мы бежали по дороге вдоль контрольно-следовой полосы. Ночь, а светло как днём. Так бывает зимой в степи, в Семипалатинской области.

Там впереди, где заканчивается степь и начинаются горы, на заставе Май-Булак, офицеры даже сани приобрели, чтобы лошадей запрягать и кататься со своими молодыми жёнами именно в такие снежные ночи, когда снег отражает луну, а тишина звенит в ушах. А сейчас он скрипит у нас под ногами, нам ещё скрипеть снегом осталось 15 километров. Мы – это я, молодой лейтенант, и водитель,