Пощупал вокруг и понял, что лежу под машиной. Рядом чьи-то ноги. Я начал раскапывать, оказался сержант, командир отделения. Вместе мы стали копать вокруг, нашли двоих бойцов. Четвёртого не могли найти. Достали из автомобиля две лопаты, продукты, которые везли на пост, паяльную лампу. Пытались топить снег этой лампой, но кислород сразу выжигался, и нечем было дышать, так что работали только лопатами. Долго решали, в каком направлении копать, чтобы не упереться в скалу. И начали прокладывать тоннель под небольшим углом вверх. С направлением работ нам очень повезло: через несколько минут наткнулись на четвёртого солдата, который был жив и здоров, только замерз и сильно упал духом, ждал смерти. И запах от него шёл не самый лучший. Привели его в чувство и поставили в общий график работ: каждый копает два часа, потом отдыхает. Знали, что нас ищут, стреляли, но понимали, что слой снега сверху очень большой, нас не слышат. Сначала отдыхающая смена возвращалась к машине, но на вторые сутки начались обвалы в нашей норе, и мы приняли решение держаться всем вместе. Очень понравилось, что бойцы в трудную минуту сплотились, никто не сачковал, поддерживали друг друга. Руки у всех были стерты до крови, но никто не жаловался. На третьи сутки уже работали по мере сил, непрерывно копать не могли. Я сел и пытался пробивать ногами снег. И вдруг увидел свет! Все сразу оживились и быстро выкопались на поверхность. Метрах в двухстах от нас большая группа солдат во главе с подполковником, начальником тыла погранотряда, пыталась нас найти. Увидели, обрадовались, подошли к нам. Подполковник осмотрел нас и спросил, где ещё два автомата. Я ему ответил: «Там» – и показал вниз. Он дал команду двум солдатам спуститься по ходу и искать оружие. Я ему сказал: «Не советую, там всё обваливается». Но он поступил по-своему. Хорошо, что ход обвалился в самом начале, и полезших туда солдат откопали всего за час.

Соколов закончил рассказ и посмотрел через окно на белеющий солончак, про который здесь говорили: «Зимой и летом одним цветом».

– Тебя хотя бы наградили за мужество и спасение своих солдат?

– Нет, сказали, что за утрату двух автоматов не будут наказывать, раз уж все спаслись.

За окном начался ветер, который погнал по соленой степи ажурные шары сухого растения – перекати-поле.

– Завтра опять систему на границе надо будет чистить от «перекатиполиков», – вздохнул Соколов.

2015 г.

Для Андрея Семенова, то, что рассказывал ему 35 лет назад

Чтобы увидеть самую красивую звезду, надо поехать в казахскую степь зимой. Там, со стороны Китая, она взойдет над горизонтом. Переливается розовым и зелёным светом, а называется – Сириус.

– Давай поедем поохотимся на лису,– предложил начальник заставы.

– Не езди с ним, – посоветовал зам по боевой подготовке.

– Почему?

– А ты представь, мороз 20 градусов, ветер, на шее автомат, в одной руке у тебя включённая фара, другой цепляешься за борт подпрыгивающего по полю ГАЗ-66, будут течь, извини, сопли, а вытереть их не сможешь даже рукавом, так как руки заняты. Испытаешь истинное наслаждение от охоты.

Всё так и было. А лисы оказались грамотные, убегали в тонаправление, куда стрелять нельзя – или в сторону Китая, или в район нашего тыла. Зато какой красивый был Сириус! И тишина, когда машина застряла в глубоком снегу и мотор заглушили. И днём красиво.

Вот едем по степи на УАЗике одного такого вредного подполковника. Начальник разведки Шумаков и я, молодой лейтенант, с командировочными вещами, с пистолетом на боку и со знанием китайского языка. Китайцы по старым договоренностям перегоняли по нашей территории свой скот в обход гор. Вон там впереди китайские пастухи сидят вокруг костра, что-то варят. На привале.

– Как поздороваться по-китайски? – спрашивает подполковник у начальника разведки.

Тот подмигивает мне.

– Цюй гэ ципа.

– Цюй гэ ципа, цюй гэ ципа, – повторяет подполковник, чтобы не забыть. (На самом деле, это китайское ругательство, эквивалентное нашему «пошёл ты на хрен».)

–Водитель, остановись возле них, – командует подполковник. Открывает дверь, маленький, толстенький, с красным лицом, как синьор Помидор из сказки, приветливо, как ему казалось, улыбается.

– Цюй гэ ципа!

Пастухи схватили свои палки и начали ими угрожать.Улыбка слетела с лица подполковника. Колобком метнулся в машину.

– Поехали!

Повернулся к Шумакову.

– Вы мне что-то не то сказали!

Спрашивает у меня, что значит «цюй гэ ципа».

– Это вежливая форма приветствия, с пожеланием легкого пути.

– А почему они так отреагировали?– спрашивает у Шумакова.

– Я предполагаю, что это выходцы из недружественных племен Синцзян– Уйгурского автономного округа Китая (тоном ведущего из передачи «Вокруг света»).

А вот мы с офицером разведывательного отдела приглашены в семью знатных казахских животноводов. Нам приготовят традиционное казахское блюдо – бешбармак. Пришли, разулись, сели на ковёр к большому круглому столу с очень короткими ножками. Хозяева принесли огромное блюдо с мясом и лапшой и устроились вокруг стола. Есть надо без вилок и ложек, руками. Казахи, конечно, мусульмане, но водку употребляют. Им лично на этот счёт пророк ничего не говорил. Понять его можно – разве докричишься в степи до каждого?

Разлили по стаканам. Самый старый аксакал произнёс тост за пограничников, которые глаза и уши народа. И в знак уважения мне дали круглый глаз, по-видимому, коровий, а товарищу досталось ухо. Я ему позавидовал: грызть вареное ухо вполне можно, если чуть напрячь свою волю, ну и настроиться философски. Не противно же нам куснуть за ухо любимую женщину. А глаз – нет. Глаз, казалось, смотрел на меня и знал, что я его не съем, потому что я боялся даже на него смотреть. Мы так и не встретились взглядами. Варианты поведения в голове не возникали. Скинуть незаметно под стол? Так скатерть свисает со стола до самого пола. Что же разведчик будет делать с ухом? Вот он, как ребёнок в игре, поднес ко рту и понарошку покушал это ухо. А во время очередного тоста потянулся рукой за бешбармаком. Я следил за руками «фокусника». Он быстрым движением выкопал в лапше ямку, похоронил нежеланное ухо. Ловко подменил его на кусок мяса. В следующий тост такой же фокус проделал и я с глазом. Но тут мне дали очередной деликатес: какую-то голубоватую жилу. Я её добросовестно пытался укусить, но она оказалась упругой, как резина.

– Её не кусать, а сосать надо за щекой,–улыбнулся хозяин.

– Я такого не встречал, какая это часть туши коровы?

– Это под гривой у лошади.

Да, вкусы у людей бывают разные, а восток – действительно