Решили играть в последний раз – «на желание».

– Никогда еще так не хотел выиграть! – жалобно признался бедный Роберт.

И опять никакого юмора, вот ведь беда! Он аж покраснел от натуги…

Но все же было так жалко его, что я искренне желал ему удачи. Все еще мерцали во мне две истины – одна внушенная и иллюзорная, как я понимал все яснее, другая настоящая. Как помочь Васе теперь? И в состоянии ли один человек помочь другому в таких вот случаях, прощая ему его ничтожество? Или все-таки каждый обязан пройти свой путь, набивая свои шишки и синяки?

То же, очевидно, понимала и Галка. Женщины не прощают беспомощности и маразма! Она по-королевски наказала его за неправильную сдачу карт, хотя предварительно по-королевски простила – он ошибся от волнения два раза подряд. Он обиделся, как ребенок, надулся. Когда же Галка сама игриво нарушила правила, подсмотрев взятку, он долго и нудно настаивал на том, что нужно теперь наказать ее… И опять при всем при этом ни капли юмора! Интересно, подумал я, позволила бы она ему себя поцеловать, если бы он выиграл?

Выиграла Галка и безжалостно заявила, что ее желание – сходить в душ в наш Дом творчества со мной – ей нужно голову вымыть, а на турбазе нет горячей воды.

Времени до закрытия душа оставалось в обрез, но Васе приспичило купаться, хотя вода была холодная и почти никто не купался. Галка пошла за шампунем и сказала мне, что будет ждать нас на пути у причала. Уходя, она даже не удостоила бедного Роберта взглядом, хотя он, мужественно напрягшись, демонстративно входил в холодную воду. Он не знал, что она уходит, и заплыл черт знает куда, борясь с волнами в надежде, что жестокая Галя хоть это оценит. Я собрал вещи и ждал его, досадуя, а он все телепался на волнах, и в душ мы с Галей могли опоздать.

Промелькнула смешная мысль – а не топиться ли вздумал он, – когда я вдруг не увидел среди пены его головы. Самое удивительное, что мысль эта казалась мне странно логичной в сложившейся ситуации. И естественно до нелепости глупой. Еще когда мы сюда ехали, в поезде он увлекся нашей соседкой по купе двадцатилетней девушкой Таней, не давая ей спать до часу ночи, сидя над ней, лежащей, но даже не рискнув прикоснуться. Потом ему чрезвычайно понравилась Галя, которая была с Юлей, он наградил ее девятью очками и отчаянно лебезил перед ней. Потом некая «любительница пошлепать по воде»… Молодая женщина шла по кромке моря босиком, и ноги ее романтично лизала пена, а Вася тотчас подбежал к ней, заговорил, однако она не слишком любезно ответила, хотя и пообещала прийти на обед в ресторан, куда он тотчас же ее пригласил. И он побежал в ресторан, как мальчишка, оставив меня одного в столовой Дома творчества, а в ресторане его нагрели на несколько лишних рублей, не накормив как следует, скорее, отравив, как он сам сказал, а «любительница пошлепать» так и не появилась… Были перед этим и в Москве бесконечные его увлечения, и всегда он как-то неприятно заискивал, отчего девушки презирали его. А теперь вот – Галка.

Мне же он хоть и был во всех этих своих проявлениях неприятен, однако как для «инженера человеческих душ» любопытен. Ведь он не какой-нибудь маразматик-пенсионер – он кандидат медицинских наук и – представьте! – начальник лаборатории в «закрытом» НИИ! Одинок, развелся с женой и жутко страдает от «коварства» женщин. Его постоянная суета с ними, липкая навязчивость – признак клинический, однако типичный для многих, и я надеялся, что излечимый. Мне очень хотелось ему помочь, почему я и терпел. Так что эта мысль – утопиться! – была одновременно и нелепа до ужаса, но и логична в сложившейся ситуации. Логична потому, что если человек чувствует себя до такой степени беспомощным под чарами представительниц женского пола – несмотря на свою седую голову и сорок с лишним прожитых лет, – а счастье светить ему так и не собирается, то получается порочный круг, и почему бы, собственно, не прекратить все разом, ибо ясно ведь, что так жить невозможно? Смешно? Смешно. Однако, увы, бывает…

Нет, он не утонул, слава богу. Но он действительно делал показательный мужественный заплыв и издалека не видел без очков, что Галя давно ушла.

– А Галя где? – растерянно спросил он, выйдя дрожащим на берег. – Я дальше хотел заплыть, но ветер помешал. Ветер с берега – это опасно.

Явно он ожидал одобрительных аплодисментов, однако с моей стороны их не последовало.

– Куда же дальше, если мы и так в душ опоздали, – сказал я, еле сдерживаясь. – Ведь договорились же, там Галка ждет!

Он обиделся, и когда мы шли, он, как капризный ребенок, замедлял ход, отставал, то делая вид, что в уши затекла вода и прыгая на одной ноге, то сетуя, что камешек попал в сандалик… А у меня кроме матерных слов уже в запасе ничего не было. Но ссориться все же не хотелось, поэтому я, сжав зубы, молчал.

Галка заждалась у причала, замерзла.

– Роберт в турецкие воды заплыл, его пограничники на катере привезли, – сказал я, чтобы хоть как-то снять напряжение.

Галка, разумеется, быстро зашагала рядом со мной, а он все тянулся сзади. Мы ждали его, как родители отстающего малыша.

– Ладно, вы идите, я пока посижу, – сказал он.

– Ты разве в душ не пойдешь? – спросил я.

– Нет, не пойду. Накупался.

– Сейчас пойдем в одну кабинку, да, Галочка? – зло пошутил я.

– Ага! – весело согласилась королева. – Я с удовольствием.

И так же весело зашагали мы быстрым шагом, словно освободившись от тягостного балласта.

В душ, естественно, опоздали.

– Зайдем ко мне, оставим вещи? – предложил я.

Без малейшего колебания она согласилась. Положили вещи, посидели оставшиеся пять минут до нашего и ее обеда, вспомнили прекрасный вчерашний вечер.

Договорились встретиться после обеда и, пожалуй, помыть ей голову у меня, нагрев воду в чайнике кипятильником. Таз у меня в номере есть и чайник есть тоже.

Так хотелось ее поцеловать, когда выходили! Но все же что-то все еще удерживало меня.

На обеде в нашей столовой Вася так и не появился. Я опять вспоминал себя в юности, и опять возникла тревога. Может быть, он, не решившись сделать это «в турецких водах», будет сводить счеты с жизнью у себя в келье и как раз тогда, когда большинство людей на обеде? Да, понимаю, что