И вот, когда с начала работы над новой серьезной постановкой прошло три недели, и Арта стал подгонять режиссер картины, требуя внести изменения, у нашего декоратора появились странные проблемы со здоровьем: его руки и пальцы покрылись красной сыпью. Поскольку прежде с ним ничего подобного не случалось, Арт решил, что у него появилась аллергия и составил подробный список всех материалов, которых касался за последние пару недель. С этим списком он отправился за диагнозом к дерматологу. Несколько недель Арт сдавал анализы и принимал лекарства, но ничто не помогало ему. Тогда дерматолог предположил, что причина заболевания кроется в другом. Не испытывает ли он сильного нервного напряжения? Может, его что-то беспокоит? Другими словами, врач пытался подвести молодого человека к ответу на вопрос, а не могут ли эти симптомы быть реакцией на тот стресс, которому он подвержен?

Арт лишь усмехнулся и отправился к другому дерматологу, в Беверли-Хилз. Как же он рассвирепел, когда тот протянул ему наши визитки!

Знакомство с Артом, конечно, не вышло на первый план среди ежедневной череды приемов, но запомнилось нам довольно-таки хорошо: он был взвинчен и общался с нами так, будто оказывал нам большую услугу, удостаивая своим появлением. Мы решили осторожно разобраться в его ситуации. Арт рассказал нам о том, насколько быстро меняет режиссер картины, над которой он работает, свои планы, и о том, как его бесит, что приходится постоянно подстраиваться и молниеносно реагировать на каждый режиссерский чих. Однако, несмотря на то, что, по словам Арта, эта сфера бизнеса кишмя кишит излишне требовательными, темпераментными и расчетливыми людьми, этот режиссер, по его мнению, превзошел всех, и Арт горд трудиться с ним рука об руку.

Как и в отношении каждого, кто к нам приходит, у нас возникло любопытство по поводу жизни Арта и его позиционирования себя. Мы узнали, что, когда ему было под тридцать, у него были серьезные отношения с одной девушкой. Они продлились четыре года, но с тех пор, как закончились, Арт новых не заводил. Да и на свидания ходил нечасто. Он был заядлым теннисистом и проводил все выходные за игрой на корте или, наблюдая за матчем, на трибуне. Он сдружился с несколькими ребятами по игре, но сказал нам, что за пределами корта они не общаются. У Арта есть брат и сводная сестра, однако ни с кем из них он не установил близких отношений. Отец с мачехой живут всего в нескольких километрах от его дома, но видятся они очень редко. Мать Арта умерла, когда тот был еще подростком.

Работа съедает почти все время этого человека. Нам показалось интересным, что успехи в образовании в итоге привели его в сферу разработки эскизов к декорациям. Арт закончил Массачусетский технологический институт и получил диплом с отличием в области инженерного дела. Один из его преподавателей по совместительству работал над летней постановкой Шекспира в крошечном авангардистском театре — причем очень новаторском! Он предложил студентам поработать летом за кулисами, и Арт согласился. Так он навсегда сменил поле деятельности.

Нас удивил такой поворот: какой же смелости надо набраться, имея на руках диплом с отличием? Он признал, что это был самый сумасшедший поступок в его жизни, однако мы поняли, что он совершенно не гордится ни собой, ни своими достижениями. К нашему восхищению он отнесся с безразличием. Арт рассказал, что в детстве ему нравилось рисовать и строить, вот только он никогда ничего не доводил до конца. В ответ на наши дальнейшие расспросы он горько рассмеялся и поведал, что всегда считал, будто его «халтура» недостаточно хороша, чтобы доводить ее до совершенства. По иронии судьбы, Арт стал профессионалом в такой сфере деятельности, где требуется своевременно завершать проекты и причем в сроки, навязанные другими.

Мы спросили его, почему он не выбрал гуманитарную специальность. В его семье считалось, что на творчестве много не заработаешь, да и на долгосрочную работу не устроишься. Кроме того, его отец тридцать пять лет проработал в должности финансового директора.

И хоть за довольно долгий период времени Арт достиг больших успехов, он все еще полагал, что отца это не радует, и он им не гордится. Напротив, в течение многих лет Арт чувствовал, что к нему относятся с порицанием и осуждением. Действительно, отец скептически отнесся к смене деятельности сына и ясно дал понять, кем хотел бы его видеть. И хотя это было давно, Арт затаил на него злобу. Он рассказал нам, что родители профинансировали его переезд в Лос-Анджелес, чтобы помочь ему начать карьеру. Они с нетерпением ждали выхода его фильмов, но Арт даже не мог отдать должное своим родителям.

Вдобавок ко всему нас поразило то, что Арт испытывал неприязнь и к нам — он считал, что мы недостаточно компетентны. Мы видели, что он во всем ищет изъяны: он критиковал все наши советы, интересовался нашими дипломами и неустанно жаловался на то, какая в нашем здании отвратительная парковка. Перед нами сидел мужчина, преуспевший в мастерстве акцентировать внимание на промахах окружающих. Арт видел недостатки в работе дерматолога, в своих родителях, всей индустрии развлечений, а теперь и в нас. Эй! Если это не проекция, то что же тогда?

В проекции обычно есть крупица истины. Отец Арта на самом деле был очень требовательным, и у него были свои планы насчет детей и того, что для них приемлемо, а что — нет. Когда его сыну понадобилась поддержка, он отказал ему в ней и выказал свое недовольство. Наверное, у Арта были все основания считать, что его не так поняли; и впоследствии его стали раздражать допускаемые родителями оплошности. Однако на своем пути во взрослую жизнь он уцепился за эти требовательность и критику, взращенные в нем родителями, всей душой в них поверил и спроецировал на весь мир. А как же иначе? Ведь он учился у лучших! Его отец и сам был первоклассным проектором. Ему, наверное, тоже доставалось от требовательного отца, который так и не понял, что нужно сделать, чтобы стать достойным. В конце концов, яблоко от яблони недалеко падает!

Критические замечания и давление, которое Арт оказывал на самого себя с тем, чтобы все делать безупречно, создали для него и окружающих условия отравляющей пустоты. Его запугивал внутренний задира, присутствия которого Арт не мог вынести. Ненависть к самому себе и ощущение несовершенства были настолько отвратительны, что встретиться с ними лицом к лицу не представлялось никакой возможности. Позднее, чтобы поверить в то, что он обладает некими достоинствами, Арту пришлось избавиться от тех чувств, которые нашептывали ему о его никудышности. Он поступил очень «умно», спихнув эти полные осуждения, неугодные ощущения на окружающих: «Это не я никудышный… а вы!» Уф! Ему удалось освободиться от этих требовательных критиков. По крайней мере, ему так казалось. Но теперь они были не только внутри него, но и снаружи.