Дорога вновь поравнялась с лесными рощами, и мы повернули направо, где наш путь пролегал вдоль широкой реки. Лазурная вода местами шумно бурлила, а кое-где затихала, образуя глубокие заводи.

Слева, на другом берегу реки, я увидела ползущие ленточкой, серые стены города, спускающегося на равнину с горных склонов. В глубине города, в горах высились башни замка. Прямо по дороге, через большое золотистое поле пшеницы, была видна полоска черного леса, уходящего далеко на восток. Быстрая река спускалась с гор, отделяя Темный лес от стен города. Я даже сначала не поняла, что это лес. Казалось, деревья были сделаны из угля, и если бы подул сильный ветер, то облако черной пыли накрыла бы весь город.

Людей по пути встречалось все больше и больше. Кто-то шел пешком налегке, кто-то тащил мешки в небольших тележках. Туда-сюда проезжали всадники, тянулись груженные бочками и сеном повозки. В воздухе пахло дымом от костра, лошадьми и еще чем-то мне знакомым, но чем, я так и не смогла вспомнить.

Слышался детский смех мычание коров и глухой стук копыт о твердую почву. Пыль не успевала осесть на землю, поэтому люди, идущие пешком, старались держаться края дороги. Только дети осмеливались выбегать на середину, с любопытством поглядывая на повозку с большой железной клеткой.

Я чувствовала на себе слишком пристальные взгляды людей и накинула капюшон. Мы доехали до широкого каменного моста через реку. Под мостом бурлила вода. Копыта лошадей звонко застучали о мостовую.

Сразу за мостом высилась угловая башня с высокими воротами. Скорее всего, в этом месте, где сходились восточная и южная стены, был главный вход в город. Охрана у ворот свободно пропускала горожан, останавливая лишь груженые повозки. Над входом висела бронзовая эмблема солнца с ветвистым деревом посередине. Под эмблемой, камнями было выложено название города. От башни, в обе стороны до самого подножия гор, петляли стены города Брутенберг.

Двое стражников остановили нашу повозку и осмотрев её, дали знак, что можно проезжать.

За стенами города кипела жизнь. Было довольно шумно. Весь этот уличный балаган с криками торговцев, звона кузниц, пенья уличных музыкантов, лая собак и смеси отвратительных запахов, меня крайне напрягал. Чуть дальше в глубине города, стало гораздо спокойнее, но назойливые взгляды любопытных местных жителей приходилось терпеть на всем протяжении пути. Поэтому, города я толком не разглядела, прячась от чужих глаз.

Сосед по клетке все так же крепко спал. Я надеялась, что он все же спит, потому что с виду он казался абсолютно бездыханным. Промелькнула мысль, что я в своей жизни ни разу не видела мертвых людей. Мертвых животных — да, но людей — нет. В Сиэтле и Нью Йорке я видела бездомных, которые спали прямо на улице, зарывшись в картонные коробки. Возможно, кто-то из них действительно был мертв, но я никогда об этом не задумывалась.

В пять лет я была на похоронах бабушки и боялась заглянуть в гроб. Мне казалось, что там лежит не бабушка, а что-то очень страшное.

Мама всегда берегла меня от разных неприятностей. Она говорила: “Доченька закрой глазки, это зрелище не для маленьких девочек.” И я закрывала. Закрывала и даже не подсматривала, потому что безгранично доверяла ей.

Однажды, одноклассник по имени Сэм, повел меня в кино на фильм ужасов. Так я весь фильм просидела с закрытыми глазами, прижавшись к Сэму. Он долго смеялся надо мной и называл трусихой. А потом, несколько раз звал еще на какой-то ужастик, но я каждый раз отказывалась. Тогда я не понимала, зачем он так упорно пытался затащить меня на этот фильм.

“Эх, лучше бы я сейчас сидела с Сэмом в кино, и не важно, какой бы это был фильм. Меня устроил бы даже самый страшный”.

Мы миновали еще одну башню. Стены были выше, а мощеная дорога из белого камня уходила вверх по склону. Движение повозки замедлялось, когда уклон дороги становился слишком крутым, но черные лохматые лошади уверенно шагали вперед.

Я увидела стены замка. Они вырастали из земли, как огромные отвесные скалы. Дорога вела прямо к парадной башне. Пока это было самое высокое сооружение из всех, что я здесь успела увидеть. На остроконечной крыше развевался белый флаг с золотистой эмблемой в виде солнца. Ворота башни были закрыты, а у входа стояли на посту двое стражников.

К моему сожалению, до замка мы так и не доехали, а свернули влево, остановившись у невысоких серых стен, тянущихся вдоль белой каменной дороги. За крышами домов, плотно стоящих друг к другу, поднимался королевский замок.

— Приехали! А ну вставай! — мужик ткнул палкой оборванца, тот резко проснулся и начал осматриваться по сторонам.

«Слава богу жив!».

Подошли двое стражников и открыли клетку. Я вылезла вслед за попутчиком. Один из стражников помог спуститься, что меня сильно удивило. Но дальше, таких милостей проявлено не было. Меня всячески подталкивали, чтобы шла быстрее. Я старалась, как могла. Ныло колено, и вдобавок, я была босая на одну ногу, а на земле попадались очень колючие камушки.

Здание было похоже на длинную крепостную стену с маленькими окошками. Рядом с входом нас встретил худой мужчина средних лет, коротко подстриженный и одетый в черное платье, напоминающее монашескую рясу. На его груди висел огромный кулон в виде символа солнца.

— О согрешившие создания божие, — протяжно начал он, — перед тем как войти в нашу Священную обитель, готовы ли вы исповедоваться, чтобы Бог вас помиловал, и пребывание в этих святых стенах было легким и недолгим?

«Недолгим? Надеюсь, он имел ввиду, что нас скоро выпустят?»

Оборванец, пошатываясь перед священником, попытался плюнуть на него, но вместо плевка издал лишь глухое шипение. На вторую попытку сил у него не хватило, да и стражник не растерялся и двинул его хорошенько по затылку, уведя в сторону черных дверей монастыря.

Священник посмотрел на меня:

— О дитя, — все так же протяжно говорил он, — Веришь ли ты в Бога?

— Верю, — я приложила руку к груди и нащупала свой золотой крестик.

— Готова ли ты исповедоваться? Какой грех на тебе?

— Я не знаю…

— Она обвиняется в колдовстве! — сказал стражник.

— Колдовство… Это страшный грех. Покайся пока ты не вошла в стены Священной обители.

— Но я никому не причиняла вреда.

— Колдовство — это дело такое, сразу вреда можно не увидеть, а потом люди умирают от голода и болезней. Покайся, дитя…

— Но я не занималась колдовством… Послушайте, я случайно попала сюда. Я ехала к Сэру Эбенезеру, меня направил к нему