голову. Ару продолжал прижимать меня к себе. Больше всего я боялась, что учитель не поймет. Я привстала на цыпочки и потянулась к нему.

Горячие губы охотно накрыли мои. Поцелуй получился вовсе не таким невинным, как планировалось. Его язык снова хозяйничал в моем рту, а ладонь легла на затылок, пальцы зарылись в волосы. Я не сопротивлялась, а наоборот, подалась вперед. Мысль о том, что у нас есть невольный свидетель, улетучилась. О Кае я вспомнила только тогда, когда Ару, наконец, перестал терзать мои губы. Я чувствовала, как пылают щеки, но нашла в себе силы посмотреть в обескураженное лицо Кая. Надеюсь, у него хватит ума понять, что мои чувства — настоящие.

В этот момент из коридора донесся судорожный вздох. Я резко обернулась и обнаружила, что у нашего поцелуя был еще один свидетель. Элоиза Хейг стояла у стены напротив входа, сжав кулаки, и в ее взгляде изумление смешивалось с лютой ненавистью. Я не удержалась от победного взгляда и спрятала лицо на груди учителя. Ару провел рукой по моим волосам и процедил:

— Мы уходим. Сами объясняйте Валисию, из-за чего я сжег дверь.

С этими словами он взял меня за руку и потянул за собой.

Я покорно шла по коридорам, пытаясь осознать все, что произошло. Кай попытался меня “спасти” — похитить и поцеловать. От одной мысли о том, что он мог ко мне прикоснуться, было плохо. Я не чувствовала ни злости, ни раздражения — только жалость. Горячая ладонь Роя, в которой все еще лежала моя рука, успокаивала. Я вцепилась в него мертвой хваткой.

— Испугалась? — спросил учитель. — Что ему нужно было?

Я поколебалась. Стоит ли рассказывать, что произошло? С него станется — вернется, чтобы дать Каю на орехи.

— Он применил к тебе свою магию? — продолжал допытываться Ару.

И я нехотя призналась:

— Да. Обнуление или что-то подобное. Я не могла использовать свою силу, шевельнуться не могла, а он…

Нет, о попытке поцеловать меня точно стоит умолчать, а то Рой его пришибет. А вот остальное…

— Кай сказал, что хочет спасти меня. Спрятать и от вас, и от своего отца. В любви признавался.

В глазах учителя сверкнуло бешенство. Он оглянулся, и я ускорила шаг, не выпуская его руки. Кажется, теперь мой учитель испытывал жгучее желание вернуться, но после заминки мы продолжили путь. Кажется, столь яркой демонстрации чувств с моей стороны ему было достаточно.

— Что ж, — сказал он. — Может, теперь и он, и Элоиза поймут, что ловить им нечего. Рыжая бестия однозначно будет мстить, а вот что будет делать шенданский недоносок — это еще вопрос.

Мне очень хотелось верить, что оставит нас в покое. А еще лучше — помог бы! Но рассчитывать на это не стоило.

— Как прошел разговор с отцом? — спохватилась я.

— Никак, — мрачно ответил Ару. — Его не было дома. Думаешь, почему я так быстро вернулся? Слуги сказали, что сегодня он отправился в свой любимый трактир. Придется заглянуть туда. И на этот раз одну я тебя не оставлю.

Я не стала возражать, но на душе скребли кошки. Сомневаюсь, что моя компания развяжет язык Юлиусу Ару. Но выбирать не приходилось, и вслед за учителем я покинула Эйехон.

В трактире нас встретили поклонами. Вышколенные слуги не позволили себе ни одного любопытного взгляда на нашу пару. Ару пропустил мимо ушей вопрос о том, нужен ли нам стол, и начал крутить головой в поисках отца. А я сразу увидела будущего свекра. Стол перед ним ломился от деликатесов. И обедал Ару-старший не один. И на этот раз компания мне показалась более приятной, чем Никодемус Хейг.

Глава 6. Уговор

А вот собеседники Юлиуса Ару, похоже, были друг другу не рады. Леди Анна Солсбери прихлебывала из бокала и улыбалась. Но в ее взгляде сверкала сталь, а улыбка была хищной. Герберт ре Айштервиц что-то говорил ей, и от угодливого выражения лица и слащавой улыбки меня едва не передернуло.

Стоило Рою заметить отца, как он решительно сжал мою ладонь и двинулся вперед. Я боялась, что сидеть за одним столом со мной Ару-старший не захочет, но тот с кислой миной махнул слуге, чтобы тот поставил еще два прибора. Правда, судя по его лицу, он бы с удовольствием нацедил мне в бокал какого-нибудь яда. А вот Герберт смотрит с досадой. Похоже, мы сорвали его планы охмурить обоих — и главу рода Ару, и жену наместника. Завтрак в постели, обед в змеюшнике… Да мне тут кусок в горло не полезет.

Леди Анна словно прочла мои мысли и заворковала:

— Попробуй перепелов в белом соусе, Ариенай. Здесь их великолепно готовят. И закуски очень советую.

Я рассеянно кивнула и покосилась на учителя. Он совершенно не интересовался едой и сверлил взглядом Герберта. Тот улыбнулся и спросил:

— В чем дело, Рой?

И у него еще хватает наглости спрашивать! Только он мог выдать слабости учителя Шендану. Благодаря ему мы едва не погибли у врат вне категорий. Рой, конечно, этого тоже не забыл и сердито фыркнул:

— В очередной раз поражаюсь твоему хорошему аппетиту, Гер. Думаю, твоему сну тоже можно позавидовать.

Герберт улыбнулся в ответ и вяло шевельнул вилкой:

— Еда здесь так хороша, что оторваться невозможно. Попробуй и ты.

— Пожалуй, воздержусь, — парировал Рой.

Его отец не выдержал и рыкнул:

— Чем обязан визиту?

— Хотел поговорить с тобой, отец, — пояснил учитель. — Но, вижу, ты занят. Мы с Ариенай подождем.

— С Ариенай я никаких дел иметь не желаю, — процедил в ответ Ару-старший и повернулся к супруге наместника.

Леди Анна бросила на него укоризненный взгляд, а затем улыбнулась:

— Господа, думаю, что наши разговоры не годятся для столь изысканной трапезы.

Это она намекает, что при мне говорить не стоит? Добрая…

Я подковырнула вилкой кусочек мяса и отправила его в рот. Самым сложным было не подавиться, потому что на то, как я жую, смотрели все. Пкка я старательно двигала челюстью, Герберт спохватился:

— Думаю, пора налить даме вина…

— Дама воздержится, — ровным тоном ответил Рой, — ей сегодня еще тренироваться, скоро экзамены.

Я бросила на него жалобный взгляд. Ну зачем нам этот фарс, в этой обстановке Юлиус Ару нам точно ничего не скажет. Но, кажется, у моего учителя был свой интерес. Смотрел он только на своего бывшего друга. Тогда я бросила молящий взгляд на леди Анну, и она улыбнулась в ответ. А затем обратилась к Ару-старшему:

— Есть дети, которые доставляют больше хлопот, чем другие, но мы все равно их