после того как ФСБ получило первые сообщения о непонятных и кровавых событиях в московском метро, входы и выходы здания на Лубянке были закрыты. Законсервированы.

За бронированными дверьми и зарешеченными окнами люди в сером почувствовали себя в полной безопасности. И, вероятно, всё бы могло для них обойтись лёгким испугом, если бы прямо перед тем, как двери окончательно закрылись, в здание не забежал молодой следователь. Вчера он обмывал повышение, проснулся с тяжёлым похмельем и поехал на работу на метро, решив не искушать судьбу и не садиться не протрезвевшим за руль. Вместе с запахом перегара он принёс на работу и вирус Михайлина.

«Волки от испуга скушали друг друга», — писал Корней Иванович. Так и произошло, и было это малоприятным зрелищем. И было это, честно говоря, уже тоже неважно.

***

Первый час после возвращения домой Костя и Сева провели почти в полном молчании, сидя на широком подоконнике в кухне. Каждые пять минут, а иногда и чаще, Костя писал в семейный чат.

Папа, ты где?

Мама, где ты?

Вы в порядке?

Мы дома

Мы волнуемся, когда вы придёте?

Мам?

Пап?

Отзовитесь!

…

Сначала сообщения никто не читал. Потом они перестали отправляться.

Костя долго собирался и наконец, со слезами на глазах, спросил у Севы:

— Как ты… Думаешь, они в порядке?

— Надеюсь. Да… Мама обещала сегодня прийти пораньше… Может она где-то спряталась и пережидает. Может быть она уже в подъезде? Давай подождём.

Размышления брата немного успокоили Костю. Но сам Сева волновался, наверное, даже больше, чем его младший брат. Он помнил, что папин офис находится в самом центре, где-то между «Павелецкой» и «Новокузнецкой». Машину они продали ещё год назад — папа очень радовался тому, что из его жизни исчезли проблемы парковки, траты на бензин, техобслуживание и КАСКО, — а значит, думал Сева, ехать домой он должен именно на метро. Ведь, кажется, такси в зомби-апокалипсис не ездят.

А что в метро?

А что в центре?

Этими мыслями делиться с Костей он не стал. Братья просто продолжили сидеть на широком подоконнике и смотреть в окно. В него они видели, как гибнет их город. Как со стороны станции метро хлынула волна заражённых. Как на огромной скорости прямо в толпу влетела полицейская машина. Сева был уверен, что она «разрежет» толпу как нож масло, но она забуксовала в телах. От удара о людскую массу стёкла в машине разбились — двое до смерти перепуганных полицейских попытались выбраться и сбежать, но их поглотила толпа заражённых. Звуки сирены утонули в страшных криках, рычании и вое.

— Сева, Сева, смотри! Смотри скорее!

В голосе Кости уже звучал не страх, а нотки истерики. Он протянул Севе телефон.

— В YouTube… кто-то стрим ведёт…

Сева не хотел смотреть. Кажется, первый раз в жизни он думал, что вокруг происходит что-то важнее видео на YouTube, и немного сердился, что Костя его дёргает с каким-то там стримом.

— Да смотри! Какой-то чел сидит в башне в Сити и сверху показывает.

Раздражение Севы улетучилось. Он взял телефон и повернул его так, чтобы и Косте было видно.

Стример стоял на одной из смотровых площадок — он снимал город сверху, и никакого оконного стекла на видео не было.

Людей с такой высоты было не разглядеть, зато отчётливо было видно, как то тут, то там что-то взрывалось. Камера дёргалась, когда стример резко переводил её с одного взрыва на другой. Часть города заволокло страшным чёрным дымом с желтоватым оттенком.

Костик провёл пальцем по экрану, и их кухню наполнил чужой возбуждённый голос.

— ПИЗДЕЦ! ПИЗДЕЦ! Я нихуя не понимаю, что происходит… просто горит, взрывается. Не забудьте поставить…

В этом месте стример запнулся. Он хотел сказать дежурную и уже ставшую автоматической фразу про «лайк и подпишитесь на канал», но в последний момент понял, что она, вероятно, потеряла актуальность.

Сева выключил звук. Комментарии постороннего сейчас показались ему лишними. Он и так понимал, что происходит именно пиздец. Он продолжил держать телефон, но отвернулся, чтобы посмотреть в окно. В эту секунду Костя закричал «смотри, смотри!», и Сева снова посмотрел на экран смартфона.

Камера была направлена чуть вниз и вбок — в кадр попали два самолёта. Это были большие пассажирские лайнеры, летевшие на совершенно нехарактерной для такого рода машин высоте. Они очевидно пытались забраться повыше, но что-то мешало каждому из них. Мальчишки завороженно следили за тем, как один из самолётов вдруг поднял нос практически вертикально…

— Да он…!

— Штопор!

— …сорвётся!

Сева с Костей закричали почти одновременно. Но самолётик справился, нос его опустился, он лёг на правый борт. Сначала это выглядело как начало манёвра, но тут самолёт сделал в воздухе «бочку». Один переворот, другой. С каждой секундой он терял высоту, пока не рухнул на жилой квартал у реки. Звук Сева обратно так и не включил, поэтому они не слышали страшного взрыва, но на видео сумерки наступающей ночи прорезал ослепительный свет.

Камера снова повернулась и поймала в фокус второй самолёт. Его пилот, казалось, видел, что стало с его товарищем. Он вёл борт вверх плавно, без резких движений, самолёт набирал высоту. Камера смотрела на него сейчас практически вертикально снизу.

Вдруг что-то сверкнуло. Сева с Костей одновременно вскрикнули — в двигатель самолёта попала ракета, и он взорвался. Видео продлилось ещё секунду и экран потух.

Костя опустил телефон.

— Там же люди были… И стример этот… умер?

Сева не нашёлся что ответить. Наверное, сейчас ему было уместно заплакать, но он не мог. Шок от происходящего вокруг был так велик, что он как будто онемел. Ему казалось, что он перестал чувствовать своё тело — и это не он сидит на подоконнике, а какой-то другой мальчик, и Сева на этого мальчика просто смотрит со стороны. Смотрит про него кино.

Вдруг бахнуло совсем рядом. В доме через дорогу взорвался целый этаж. Дом был не новый — это была типовая многоэтажка, и после взрыва по фасаду побежала внушительная трещина. На асфальт посыпались осколки стёкол и куски бетона. Трещина добежала до последнего этажа, и от дома отвалился кусок. Севе показалось, что кусок этот был размером с квартиру с балконом. Он зажмурился. Плотно закрыл глаза, досчитал до трёх, открыл их снова. Ничего не изменилось.

Они сидели, обнявшись. Обессиленный Костя в какой-то момент уснул, прислонившись к оконной раме. Сева сходил в комнату за пледом и накрыл брата. Он ещё немного посмотрел в окно, раздумывая, не стоит ли попробовать перенести Костю если не на его кровать, то хотя бы на диван в гостиной. Наверное, стоит.

Но он сделает это потом. Сейчас же Севе очень хотелось наконец дойти до входной двери — последний час ему казалось, что он слышит какой-то странный звук, доносящийся с лестничной клетки. Пока Костя не спал, он боялся его оставлять и боялся брать с собой — вдруг там что-то страшное. Он посмотрел на спящего Костю и аккуратно вышел из кухни.

В прихожей было темно, тихо и уютно пахло их верхней одеждой. Привычными запахами повседневной любимой жизни. Сева не стал включать свет — наверное, так будет лучше видно. Он аккуратно отодвинул с прохода брошенные ими впопыхах кроссовки, вплотную прижался к двери и посмотрел в глазок.

Яркая лампа освещала коридор перед их квартирой. В коридоре стояла мама. Голова её была неестественно запрокинута, она с шумом вдыхала ноздрями воздух. Принюхивалась.

Резко и неестественно, как у куклы, голова её повернулась