столиков в самых роскошных ресторанах. Не менее важными были наличные и чековая книжка в ее сумочке, что давало доступ буквально ко всему, чего она желала.

Ее раздражал только постоянный надзор телохранителей, которые, по мнению Фрица, были необходимы. Обладание такими деньгами и публичность подразумевали необходимость терпеть эти неудобства – мелочь по сравнению с тем, чем можно было наслаждаться.

Она наблюдала за тем, как муж ведет себя с другими женщинами, ведь он был прирожденным соблазнителем. Подобное отношение вызывало озабоченность, и она, случалось, чувствовала себя оскорбленной, когда он неприкрыто проявлял свою галантность в ее присутствии. А Фрицу нравилось выставлять себя напоказ перед Хеди, и при этом он открыто льстил другим женщинам.

Вместе они были уже год, пережили приятные, интересные и радостные ситуации, у них возникла взаимная привязанность, они разделяли сумасбродные переживания, поддерживали друг друга, несмотря на трудности, и, что немаловажно для обоих, сохраняли неконтролируемую страсть.

Фриц часто совмещал бизнес и развлечения, встречался с членами королевской семьи и аристократами. Хеди это нравилось, но ей было крайне некомфортно из-за отсутствия уединения. Как только она выходила из своих покоев, за ней постоянно следовала ее свита, иногда проявлявшая избыточное внимание. Ей не требовалось, чтобы перед ней распахивали двери или открывали окна, когда она входит в любую комнату, отодвигали стулья, чтобы она могла сесть, или подавали ей все, что она пытается взять. Она захотела обсудить это ночью с Фрицем и решила воспользоваться для этого своими чарами. Вероятно, какие-то дополнительные занятия или продолжение учебы помогут ей обрести чуть больше свободы, в которой она нуждалась. Математика была ее пристанищем, ее игрой: она с восторгом бредила цифрами и знаками, которые блуждали и соединялись в ее сознании, хотя и не воплощались в тетрадях.

В Праге они забронировали в отеле один общий номер, в отличие от других путешествий, в которых использовали соседние апартаменты. Она слышала голос Фрица, говорившего по телефону в гостиной, пока медленно расчесывала волосы перед огромным зеркалом; изображение отражало ее загадочный взгляд, ее гладкую кожу, ее идеальную позу.

Фриц вошел в спальню. Почти неслышно он сел в кресло со стаканом виски в руке и зажженной сигарой во рту. Молча наблюдал за ней: на Хеди была короткая комбинация, не скрывавшая форм ее тела, при этом бедра соблазнительно выглядывали из-под ткани. Он восторгался, видя, как она расхаживает взад-вперед по комнате, скользя, как фея, почти воспаряя, в движении, которое завораживало его странным образом; от нее исходила постоянная и необыкновенная чувственность. Он ломал себе голову, пытаясь понять, что же так привязало его к этой женщине, почему он дал слабину? Ведь у него были и другие красавицы, тоже умные; но она – особенная, и то, как определенные качества сочетались в Хеди, делало ее почти равной ему. Если бы она была мужчиной, у Фрица появился бы сильный конкурент, а ведь такого найти очень трудно.

Хеди остановилась и замерла перед зеркалом, почувствовав устремленный на нее взгляд Фрица. А он пребывал словно в трансе, погруженный в свои мысли.

– Фриц, ты здесь?

– Где же еще мне быть.

– Ты выглядишь потерянным.

– Так и есть.

Он залпом допил виски и прижался к ней, опершись о ее спину, поцеловал в шею и плечи, сдвинул и опустил бретельки и, когда комбинация упала на пол, мягко подтолкнул Хеди к зеркалу. Он медленно вошел в нее, и через несколько минут кульминация вырвала из нее протяжный стон; затем Фриц отступил и навзничь упал на кровать. Она отделилась от зеркала и повернулась к нему, чтобы осмотреть его похотливо-понимающим взглядом. Открыв глаза, он прошептал:

– Иди ко мне, но сначала дай мне несколько минут.

Хеди легла рядом, выжидая момент.

13

Мы – это то, что мы делаем постоянно.

Аристотель

Зальцбург, август 1935 г.

В последние месяцы дела Фрица с нацистами расширились, и он решил переехать в Зальцбург, поскольку город находился неподалеку от Мюнхена, где он провел несколько встреч с Гитлером под постоянными недоверчивыми взглядами Геббельса и Геринга.

При этом он не забывал о своем заводе и несколько раз в неделю ездил в Вену, а Хеди оставалась в замке на попечении своих телохранителей и Греты. Фриц старался не приглашать фюрера в свою резиденцию, но настойчивость немецкого лидера сделала это неизбежным, и его присутствие на некоторых встречах стало необходимым.

Ум Хеди не уступал ее красоте, к тому же она оказалась превосходной хозяйкой, поэтому Фриц часто устраивал в замке званые ужины и всевозможные развлечения. Черная икра, другие деликатесы и шампанское изобиловали на этих приемах, где присутствовали тщательно отобранные гости – мировые лидеры. Молодая супруга проявляла искусство дипломатии, не упускала из виду ни одной детали и виртуозно исполняла на фортепиано сонаты Моцарта и вальсы Штрауса, ублажая гостей.

Тем не менее кое-что в Хеди стало настораживать Фрица. Казалось, ей не нравится роскошная жизнь, которую он ей обеспечил; после пары лет путешествий, всевозможных удовольствий и дорогих подарков она не проявляла благодарности. Скорее выглядела встревоженной, а иногда и отсутствующей. Она вела себя как девочка, ищущая убежище в своих тетрадях, где выводила формулы и цифры, понятные только ей. Фриц сознавал, что жить с ним, вероятно, нелегко, ибо он дает ей лишь то, что умеет давать.

Его мучила ревность, он не находил способа разрешить конфликт, и это расстраивало его еще сильнее, поскольку он привык разбираться с самыми сложными проблемами в считаные секунды, причем без колебаний. Он знал о романах Хеди – с ее другом Карлом, с актерами и режиссерами, а также о развратной жизни, которую она прежде вела, но надеялся, должно быть, наивно, что все это закончится после свадьбы. Но наивность не входила в черты его характера, и Фриц не мог позволить подобному зуду одолеть себя. Он по-прежнему давал поручение тщательно отслеживать каждую копию фильма «Экстаз», не желая, чтобы кто-то увидел наготу его жены на экране. А теперь он разрабатывал бизнес-стратегию, и ему предстояло оставить Хеди в надежном укрытии. Сам он отлучится почти на месяц. Его друзья из Аргентины рассказывали ему о привлекательных деловых возможностях, которые там открываются. Аргентина – богатая сельскохозяйственная и животноводческая страна с быстро растущей экономикой и зарождающейся промышленностью, а ее коррумпированные политики дополняли картину того, что могло стать хорошим сценарием для выгодных инвестиций. Удаленность от Европы и отсутствие контроля служили дополнительными важными достоинствами.

Их супружеские отношения переросли в неприязнь. Фриц каждую ночь на несколько