не только болью в голове, но и явным дискомфортом в паху. Не помогли ни сигареты, ни холодный душ, ни сто отжиманий. В итоге, я, злой, как черт, пошел в душ и позорно передернул два раза подряд, а потом оделся и уже в на выходе набрал Свете.

— Мороз, на часах шесть утра, ты в своем уме? — голос любовницы был хрипловатым и сонным, а сама она, кажется, впервые в жизни была не рада моему звонку.

— Светик, вчера ты как всегда была права. Два раза мне совсем мало. Приеду к тебе сейчас.

— У меня в десять поезд к маме. Успеем, — уже более миролюбиво проворковала любовница, и перед тем, как повесить трубку, добавила, — женщина тебе нужна любящая, Ром… А ты всё морозишься.

Ответа от меня она не дождалась, потому что я замер с открытым ртом, и на автомате нажал "отбой". Виной этому была моя пигалица, которая выперлась в коридор в какой-то невероятно странной пижаме, если это вообще можно было ею назвать. На ней была короткая майка с нарисованными розовыми пирожными и такие же шорты, еле прикрывающие небольшую, но дико аппетитную задницу.

— Ой, — удивленно пискнула девчонка и остановилась, а потом сделала неуверенный шаг в сторону ванной.

— Беги, уже, чего встала? Опоздаешь на учебу, получишь по заднице, — проворчал я гораздо более злым тоном, чем того требовала ситуация и, подобрав челюсть с пола, устремился к выходу, чувствуя, как настроение снова падает ниже плинтуса.

Сев в машину, достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся, пытаясь хоть как-то оправдать свою идиотскую неуместную реакцию на девчонку.

Нет. Жить вместе мы не будем. Это решенный вопрос. Потому что повторения этой адовой ночки я просто не выдержу.

Глава 11

Нет, я конечно, видела, что этот чертов Мороз не в порядке, но чтобы настолько?! Такой красивый мужик и такой извращенец! Он реально сглатывал слюну и дёргал кадыком, когда я ела! Голодный? Чёрта с два! Этот взгляд я хорошо помню. Примерно так смотрел Артем Азаров, мечтающий залезть мне в трусы!

Вывод напрашивался сам собой. Морозов в курсе, что я, скорее всего, никакая ему не племянница, а моя мать аферистка, каких стоит поискать. Может он решил меня проучить?

Если это реально так, то я крупно влипла, потому что еще не известно, кто хуже: Марат Токуев или Мороз.

Влетев в аудиторию перед самым началом занятия, я плюхнулась рядом с Ульяной и облегченно вздохнула. Фух… Успела. Теперь этот вредный Роман Сергеевич и толстый декан ко мне не придерутся. А учебу я наверстаю, нужно только немного времени.

Весь день пролетел в суматохе. Оказалось, что за эти два месяца я пропустила огромное количество материала и влиться в струю теперь гораздо сложнее, чем предполагалось ранее.

Уже вечером после того, как добрых два часа провозилась над ужином для Морозова, я, наконец, села за учебники.

Рефераты, курсовая и зубрежка материала к двум заваленным зачетам заняли все мое время до самой полуночи. Когда я закончила часть подготовки, тело болезненно заныло от долгого сидения за ноутбуком, а глаза начали слипаться от недосыпа. Зато Морозов до сих пор не явился.

Выйдя на кухню, я одернула розовые пижамные шорты и принялась упаковывать еду в контейнеры. Нет, ну каков подлец! Сначала потребовал, чтобы я каждый день готовила ему ужины, а сам даже не соизволил приехать. Помнится, он ворчал себе под нос, что из-за меня недотрахался. Может там и покормили?

Мне же лучше! Отбивных, и прочей еды, которой я наготовила с учетом отменного Морозовского аппетита, мне должно хватить на две недели.

Налив себе сока, схватила остывшую плюшку с сахарной пудрой и направилась в свою новую спальню. Я совсем не жалела, что выбрала одну из самых маленьких комнат на первом этаже. Бежевая спальня казалась уютной и по-настоящему девичьей, а отличие от других, оформленных как дорогие гостиничные номера в пятизвездночных отелях с картинки.

Откусив кусочек плюшки, я удовлетворенно хмыкнула. Вкусная. Руки помнят рецепты мамы Люси. А сердце помнит её тепло.

Холодные дорогие простыни быстро согрелись от моего тепла и я, сама не поняла, как провалилась в глубокий сон. Но вопреки надеждам, вместо отдыха я попала в странный сюрреалистичный кошмар. Сначала я прямо из этого особняка отправилась в школу, где учителем был Морозов. Он стоял у доски и, постукивая указкой, проверял мои сочинения, а затем орал, как безумный, то и дело указывая на ошибки. Я же сидела на первой парте и рыдала, теребя один из хвостиков, на котором красовался большой белый бант, как в первом классе.

Потом картинка сменилась, и появилась мама Люся. Она грустно улыбалась и гладила меня по голове, приговаривая, как ей жаль меня оттуда, с небес. Взгляд тети был до того теплым и пронзительным, что я расплакалась, принявшись шумно всхлипывать и жаловаться на свою судьбу. Я рассказывала ей о долгах, о коллекторах и о Морозове, который свалился, как снег на голову, и взялся меня перевоспитывать.

— Тише… Тише, — приговаривала тётя и целовала меня в макушку.

— Тише… Тише, — вторил ей низкий мужской голос, и горячие сухие губы то и дело прижимались к моим вискам и лбу.

Когда я стала немного успокаиваться, в нос вдруг проник легкий запах цитруса, перемешанный с терпким ароматом табака. Постепенно к нему присоединились ноты алкоголя… Образ тёти стал стремительно таять, а на смену ему пришло постепенное, но очень странное пробуждение.

Раскрыв глаза, я не сразу сориентировалась в ночной темноте и даже вскрикнула от прикосновения чужих рук.

Мужских!

Где я?

— Тише… Тише… Успокойся, не плачь, маленькая, — послышался приглушенный хрипловатый голос прямо над ухом.

Морозов? Так это его руки гладили меня по голове, пока мне снилась умершая тетя? Его губы прижимались к моей макушке? И запах алкоголя тоже от него?

Сначала я замерла, не зная, как реагировать на этого пьяного кобеля, но вдруг поняла, что он прав, и я действительно плачу! Сердце стучало, как бешеное, щеки были мокрыми от слёз, а из груди то и дело вырывались шумные всхлипы.

— Отпустите, Роман Сергеевич, — просипела я и попыталась отодвинуться от навязчивых прикосновений нетрезвого мужчины как можно дальше. Но у Морозова, видимо, было совсем другое мнение на этот счет, поэтому он подхватил меня под ребра и притащил обратно, себе в объятья.

— Я не шучу! Не трогайте меня!

— Не шуми, — проворчал он и уткнулся носом мне в макушку, — теперь я понял, ты пахнешь духами моей матери. Мне нравится.

— Очень рада, что вам нравится,