– Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

– Буду ждать.

– Номера друг друга у нас есть, милый.

– Это да.

Пора было садиться на поезд. Он грустно вздохнул:

– А пока что до счастливого свидания?

– Именно до него, – кивнула Эльза. – И будем надеяться…

Она недоговорила.

– Ну? – спросил он.

– Ноги гну, – рассмеялась она. – Будем надеяться, что оно случится раньше, чем мы с тобой предполагаем. Коль мы так неожиданно оказались на одном поле. – Она коснулась пальцем виска. – Интуиция.

– Да будет так, – кивнул он.

Андрей поцеловал Эльзу и поспешил заскочить на подножку. Она махнула ему рукой, поцеловала ладонь, легко сдула с нее поцелуй и пошла к выходу с перрона.

Скоро его поезд уже набирал ход – он почти что летел в сторону Польши. Потом будет Белоруссия, а затем Россия…

* * *

Андрей сидел напротив Антона Антоновича Долгополова, который разливал им чай. Яблочная наливка уже дожидалась в высоких стопках. Перед ними на большом столе лежали документы, похищенные из дома, где вволю похозяйничал самый первый Голем.

– Значит, рисковать жизнью все-таки пришлось? – спросил старенький, но крайне шустрый куратор.

– Увы, Антон Антонович, – кивнул детектив. – Кинули вы меня буквально в полымя.

– А шем вы так и не достали?

– Увольте. Вы бы со мной не расплатились.

– Какой вы белоручка, оказывается.

– Белоручка? Ну ни фига себе. Вас там не было.

Долгополов поднял свою стопку, Крымов – свою. Не чокаясь, ни выпили.

– Что вы сами скажете о големах? Об этом явлении?

– Скажу, что с каждым новым столетием големы совершенствуются. И с каждым новым тридцатитрехлетием – особенно. То, что я увидел там, поразило меня до глубины души. Но главный смысл мне понятен. Бог создавал человека по образу и подобию своему. Именно так же создает своего Голема и каждый человек. Шем и заклинания из Каббалы только оживляют его. Хочет человек того или нет, но он вкладывает в оживающую мертвую материю все свои страсти, пороки, желания и муки души, которые питают его. И если однажды Голема создаст не обычный человек, среднестатистический раввин, а рожденный женщиной монстр, то горе этому миру. Вот такой я сделал вывод из этой истории.

– Мудрый вывод, – согласился Долгополов.

– И такой ловкач может появиться когда угодно. Только нужно подождать еще тридцать три года.

– Подождем, – очень естественно кивнул Антон Антонович.

Его глаза хитро смотрели на детектива.

– Что? – спросил Крымов.

– Юная дама, которую вы склеили на Парижской улице, кто она?

– Ну и словечки у вас, господин Профессор. Склеили!

– Я же вам говорил: мне нравится молодежный сленг.

– Вы даже знаете, где я ее «склеил»? Но как?

– А вдруг у меня есть доступ ко всем дорожным камерам мира? Не подумали об этом? И я следил за вами днем и ночью?

– Тогда я бы сказал, что вы еще круче, чем хотите казаться.

– То-то, молодой человек.

Они выпили по второй рюмке наливки.

– Так кто она, эта красотка? – вновь спросил Долгополов. – Сдается мне, не простая спутница на пару ночей. Думаю, она вообще не случайный персонаж в этой истории…

– Вот и думайте себе, сколько вам захочется, – ответил Крымов. – Наливайте по третьей – будет в самый раз. А потом и за чай можно взяться, господин куратор.

Людмила Мартова

Секрет в кармане

Жилетка была чудо как хороша. Стеганая, мягкая, уютная, синяя, с опушкой из овчины молочного цвета. Мечта, а не жилетка. Ольга Петровна купила ее, не задумываясь и даже не глядя на цену. Кусалась цена, прямо скажем.

Продававшая жилетку разбитная тетка с золотым зубом, сверкающим на солнце, от чего у Ольги Петровны даже в глазах рябило, сначала заломила вообще десять тысяч. Но Ольга сторговалась за семь с половиной и гордилась собой необычайно, словно совершила бог весть какую удачную сделку.

Зачем ей была нужна стеганая жилетка, да еще подбитая овчиной, она и сама не знала. Дома в деревне, где в такой жилетке можно было бы поздней осенью сметать упавшие листья или чистить первый снег, у нее не было и в помине, а на работу в овчине не пойдешь. При ее-то статусе.

Вообще-то совсем недавно Ольга Петровна была просто бухгалтером Олей. Олечкой. Но полгода назад владелица и директор фирмы «Мед-Систем» Владислава Радецкая назначила ее главбухом со всеми вытекающими из новой должности ништяками в виде повышенной зарплаты, к которой прилагалась и повышенная ответственность, а также уважение других сотрудников, в результате коего к имени добавилось еще и отчество. Так неожиданно для себя в тридцать два года Оля Корепина стала Ольгой Петровной.

По имени-отчеству ее теперь звали и подчиненные в бухгалтерии, и явно симпатизирующий Олечке юрист Павел, с которым она один раз сходила в ресторан, и даже изредка заезжающий в офис муж начальницы, главный врач областной больницы Владимир Николаевич Радецкий, в которого Олечка была немножко влюблена. То есть Ольга Петровна, конечно.

По правде сказать, влюбиться в Радецкого было верхом глупости, потому что, во‐первых, он не смотрел ни на одну женщину, кроме жены, а во‐вторых, был уже старым. Пятьдесят шесть лет. Ужас. И все-таки каждый раз, когда Владимир Николаевич появлялся в офисе – высокий, подтянутый, спортивный, серьезный и красивый до невозможности, – сердце Олечки замирало.

Разумеется, у нее и в мыслях не было ничего плохого, роман с мужем начальницы невозможен, но в глубине души Олечка очень надеялась на встречу с кем-то очень похожим, только чуть помоложе. То есть Ольга Петровна, разумеется.

Она и в речной круиз по Волге, который тщательно и любовно выбрала для отпуска, поехала с надеждой на новое знакомство. Это же так романтично – найти свою судьбу на палубе теплохода, вместе встречать рассветы и провожать закаты, проходить шлюзы… Чтобы ветер трепал волосы, открывая мужскому взгляду миловидное лицо с сияющими от счастья глазами, обветренные губы просили поцелуя, а свидетелем зарождающейся любви каждый день становился новый город, на экскурсиях по которому можно бродить, взявшись за руки.

– Господи, Олечка, какая же ты еще маленькая, – сказала Владислава Игоревна, когда ее главбух поделилась своими планами.

Но премию дополнительную выписала, потому что путевка стоила дорого. Олечка сначала вообще не была уверена, что может себе позволить подобную роскошь. За одно место в каюте, самой обычной, не люксовой, нужно было заплатить триста пятьдесят тысяч рублей.

Оля собиралась ехать в круиз, на который откладывала деньги целый год, с подругой, но у той в последнюю минуту случился новый страстный роман, в результате чего она улетала в Сочи с новым