я осталась в шелковой сорочке. Сглатывая горестные вздохи, я скатала свитер, отливающий бликами, точно вороново крыло, и затолкала его в мусорный бак на кухне. Какое-то время я стояла в одной сорочке, жалкая и никчемная, пока руки Наоки не обняли меня со спины.

— Это ты меня прости, — пробормотал он. — Знаю, я слишком эмоционально на все это реагирую. Вряд ли ты когда-нибудь поймешь меня, сколько бы я ни объяснял… Но все эти свитера из чьих-то волос, вся эта мебель и посуда из человечьих костей и правда пугают меня до дрожи. И с этим ничего уже не поделаешь…

Тонкие руки Наоки нежно поглаживали меня. Мягкий кашемир облегал эти руки до самых запястий. Похоже, мне и правда никогда не понять, почему шерсть из пуха тибетской козы — это хорошо, а человечья — плохо, подумала я. Но заметив, как эти руки дрожат, пробормотала:

— Это моя вина. Я же знала, что тебе неприятно!

— Перестань, — зашептал он, уткнувшись носом в мое плечо. — Это ведь я заставляю тебя терпеть мои странности… Но я и правда никак не пойму: почему столько людей вокруг спокойно относится к такому дикарству? Подумай только: ни собаки, ни кошки, ни кролики себе такого не позволяют! Никакие другие животные не вяжут из своих покойников свитера и не мастерят из их желудков светильники! Вот и я хочу оставаться таким же, как все нормальные животные, понимаешь?

Не представляя, что на это ответить, я дотронулась до его рук, облаченных в кашемир, у себя на плечах. Развернулась к нему лицом, обняла его. Немного расслабившись, Наоки вздохнул, его прохладные губы коснулись моего плеча. Так мы стояли с ним еще долго-долго, и мои пальцы все гладили его позвоночник.

Когда я сообщила Михо, что не собираюсь покупать у нее никакой мебели из человеческого сырья, глаза ее округлились.

— Что-о? Ты хочешь сказать, что несмотря на свой бюджет, тебя не интересуют ни столы из берцовых костей, ни стулья из ребер, ни циферблаты со стрелками из фаланг, ни торшеры из высушенных желудков?!

— Именно так.

— А туалетные полочки из передних зубов? А прикроватные коврики из человечьих волос?

— Нет-нет, ничего такого. Не хочу огорчать Наоки. Наше будущее гнездышко должно быть уютным для нас обоих!

Нахмурившись, Михо захлопнула разложенные передо мной каталоги. И сказала, испуганно понизив голос:

— Не хочу об этом спрашивать, но… твой Наоки точно ничем не болен? С чего бы взрослый мужик так напрягался из-за обычного человеческого сырья?

— Сама не пойму. Кажется, в детстве он сильно не ладил с отцом. Может быть, дело в этом?

— Ему нужна серьезная консультация. Слишком все это странно. Все мы после смерти превратимся в какие-нибудь свитера, часы или торшеры. Ведь помимо того, что мы люди, мы — просто расходный материал. И что? Разве это не прекрасно?

Зная, что Михо права, я все же покачала головой.

— Согласна с тобой, но… В любом случае я хотела бы обставить наше жилище так, чтобы мужа ничто не расстраивало!

Поняв, что переубедить меня не удастся, Михо обреченно вздохнула.

— Ладно, дело твое… Хотя с твоими возможностями отказываться от первоклассной мебели — все равно что выкидывать деньги на ветер… Что ж! Тогда могу предложить, например, вот такой комплект — обеденный стол и стулья без человеческой кости.

— Вполне!

— А для света в гостиной я рекомендовала бы светильники из высушенных желудков. Но ты, я вижу, готова обойтись и обычным стеклом?

— Да, если можно…

То и дело вздыхая, Михо стала покорно наклеивать стикер за стикером на все, что я выбирала в ее каталогах. Как вдруг я не выдержала и спросила:

— И все-таки почему остальные животные не утилизируют своих покойников как-нибудь рационально?

— Хороший вопрос, — кивнула Михо. — Но разве самки богомола не пожирают своих самцов? Куда уж рациональнее! По-моему, немало животных знает, как распоряжаться своими трупами, куда лучше нас.

— Да? Ну, может, и так.

— Ох, Нана! Твой Наоки точно ничего не подсыпает тебе в чай?

— Ох! Перестань, я тебя умоляю. Просто я никак не могу понять, что он имеет в виду, говоря слово «дикость». Для меня куда большей дикостью кажется наш обычай испепелять покойников в крематории. Выходит, мы сражаемся друг с другом против одного и того же врага? Надолго ли нас хватит — даже не знаю…

— Ну, я, конечно, не прорицательница. Но пока ты так упорно стремишься нащупать тайные струнки его души, думаю, вы будете вместе…

Эти слова она произнесла с такой теплотой, что я наконец-то перевела дух.

— В общем, — добавила она, — сейчас я подобью все заказы, составлю общую смету. Это займет несколько минут, а ты пока погуляй по магазину, согласна?

— Да, конечно. Спасибо тебе!

Собрав все помеченные каталоги, Михо удалилась к себе в подсобку, а я рассеянно огляделась вокруг.

Возможно, так казалось лишь в послеобеденные часы, но в магазине, где работала Михо, время текло особенно неторопливо. Молодые счастливые парочки и элегантно одетые старушки бродили по залам, придирчиво изучая последние достижения мебельного дизайна. Но если на первом этаже демонстрировались изделия попроще, из пластика и стекла, то на втором интерьер предлагался элитный, самой высокой пробы. Даже подлокотники кресла, в котором я сидела, общаясь с Михо, были инкрустированы белой человечьей костью.

Обеденные столы, выстроенные вдоль стены напротив, ломились от посудных сервизов из перевернутых черепов. Чешуйчатые люстры из ногтей, которые так нахваливала Михо, свисали с потолка, излучая уютное желтовато-розовое сияние. Какое, наверное, было бы счастье согреваться с Наоки горячим супом под такой же люстрой — и из таких же тарелок…

Сокрушенно вздохнув, я посмотрела на свои ногти. От тех, что на люстре, даже не отличить. Вот же здорово будет, если после моей смерти и они превратятся в какую-нибудь прекрасную люстру, чтобы каждый вечер радовать тех, кто еще живой! Сколько б я ни подстраивалась под Наоки в наших с ним отношениях, я все-таки никогда не перестану ухаживать за своим телом, надеясь, что однажды из такого первоклассного материала непременно создадут достойный ему артефакт. Ибо никогда не сумею выкинуть из головы мысль о том, как лучше выполнить ту благородную, прекрасную роль, что будет отведена мне уже после смерти.

Поднявшись с кресла, я подошла к ближайшей этажерке. Ее полочки, судя по ширине, были собраны из лопаток. Несколько реальных книг уже стояло на них — для пущей демонстрации того, как это будет выглядеть в чьем-нибудь доме. Читать Наоки любил, и я невольно представила, как идеально вписалась бы эта стильная этажерка