погладил по голове. Волосы её имели мягкий душистый запах. Она вздохнула. Было все понятно. Больше не за чем было что-то ждать. И скоро мы с ней снова встретимся. Но не сегодня.

8

Даша ушла, и я бесцельно побрёл в произвольном направлении. Надо мной довлела жалость к себе и неопределенность с больницей. Стоял принципиальный вопрос о роли Гриши и ЕМ в этой истории. Болезненность возможного ответа заставляла меня избегать этой темы. Стоило только подтвердиться моему предположению, что маму не принимали не по случайности, и у меня не осталось бы выбора, кроме мести. Я даже внутри не произносил этой мысли, потому что идти не до конца было бы невозможно. Я курил и бродил по улицам, чтобы не думать об этом. Сначала рядом с домом, потом в другом конце города. Шёл, садился в укромном месте, крутил, закуривал и шёл дальше, всё дальше. Ещё один круг по этой закольцованной петле, но от себя не убежишь. Уже голодный и ослабленный в ночной темени я проговорил себе наконец: «Я не смогу отпустить прошлое. Надо закрыть вопрос. Просто возьму и спрошу у Гриши, ошибаюсь ли я. Это не сложно».

9

Через 5 минут заканчивается его последняя пара, если верить расписанию. Значит, он пройдет здесь. Так глупо стоять и ждать его. Я выгляжу жалким. А вот и он идет по лестнице. Рядом Эля и подмахивающие шуты, которые всегда чувствуют наглую обеспеченную самоуверенность и скачут. Гриша отвёл глаза на них, увидев меня. Эля поздоровалась. Мне стало неприятно, что она предала мои тёплые отеческие чувства близким контактом с Гришей. Но я был здесь не ради них.

– Гриша, – окликнул я его.

Он с показным омерзением повернулся ко мне и плохо сыграл непонимание.

– Гриша, привет. Можешь подойти ко мне?

Он в полтона сказал:

– Бля, что за бомж?! – и клоуны заржали в припадке лизоблюдства. Давно не испытываемое чувство ярости вспыхнуло во мне, но я выдохнул с закрытыми глазами.

– Ладно. Я пришел спросить одну вещь. Скажи: не из-за тебя меня больше не принимают в клинике твоего отца? – вероятно, я выглядел дико, потому что в его глазах я увидел смущение и почти страх. Эля сочувственно спросила:

– Сергей Михайлович, у вас какие-то большие проблемы?! Вы выглядите уставшим.

– Нормально. Не волнуйся. Гриша, ответь мне.

Он закочевряжился:

– Что, блять?! Вы совсем кукухой поехали? Что за ебанутое сталкерство? Я на вас заяву накатаю, если ещё раз увижу. Пошли, пацаны.

Он повернулся, прошел пару шагов, крикнул Элю и ушел. Теперь я точно знал, кто помешал маминому своевременному медицинскому вмешательству. (–..)

10

– Я убью их! Я убью их! Я убью их! – с мертвенным выражением лица медленно двигался я по балкону туда-обратно в облаке дыма.

– Я убью их. Сначала одного, затем другого. Это меньшее, что я могу сделать за маму. Убить их! Конечно, я убью их.

Я громко припадочно засмеялся:

– Убить обоих, ха-ха-ха!

– Как убить?! Ты с ума сошел?!

– Просто.

– Чёрт, что ты несёшь?! Нельзя убивать.

– Сгинь! Чтоб ты сдох вместе с ними!

– Ты не в себе. Делай тяжки пореже и послушай меня: никто не хотел смерти мамы! Не совершай роковой ошибки.

– Тонкая извивающаяся кишка, заткни пасть.

– Я неразрывен с тобой. Думаешь, это все моя бездумная прихоть?! Что тебе вернёт маму?!

– Циничная гнида. Они убили её. Ты должен быть заодно со мной, а лучше молчать! Или тебе назвать ценник? Плата жизнью за жизнь. Даже двумя жизнями. И я буду отомщён.

– Нанеси урон, забери всю кассу, но не убивай.

– Сразу после их смерти.

– Ты так не поступишь.

11

«Я справлюсь. Нагряну к ним в гости и устрою ататуй. Попляшем, мрази! Куплю ствол и продырявлю их пустые головы. Нет. Меня очень быстро найдут. Нельзя оставить следов. Смерть должна выглядеть естественной. Хм. Например, пожар. Они же живут в частном доме. Пожар в бане! А они сгорели в ней, предварительно угорев. И я их приведу туда под дулом пистолета. Полью бензином баню и подожгу. А если они предпримут попытку избежать своей участи, я расстреляю их на выходе. Значит, мне нужно их местоположение, плётка, канистра бензина, машина и твердое решение. Я найду их.»

Бычок упал на дно банки, и дверь балкона захлопнулась.

12

Ворочась в постели, я пытался заснуть. Но без толку было успокаиваться. Я облокотился о стену, включил ноутбук и скачал теневой браузер. Пролистав ссылки по запросу «купить оружие», я стал выбирать пистолет. Дрожащими руками нажал на ПМ, оплатил и стал дожидаться в графе статуса локацию. Сознание немного отставало от происходящего. Чем я занимаюсь?! Неужели это правда?! Вопрос ещё не стоит ребром – я не должен. Школьный учитель, а не головорез. Им и надо остаться. Поэтому останусь, думал я с надеждой. Но намерение крепло и казалось, что уже не избежать фатальности. Об этом говорили  вчерашняя встреча с Гришей, болезненные минуты принятия на балконе и вкладка с куплей оружия. Я отсутствовал и чувствовал только душевную тяжесть. (-..)

13

«Разве я не хотел всю жизнь быть порядочным человеком?! Я думал о том, что приношу пользу и трудился в поте лица. Может быть, моим единственным стимулом было личное обогащение?! Это совершенно не так. Но теперь всё бессмысленно, а винить себя – более того. Отныне я буду винить жирных невежд. Именно они лишили меня всего самого любимого только потому, что я не согнулся при их виде пополам. Похоже, так всегда бывает. Хотя ведь я сам себе мешаю и банально снимаю с себя ответственность. Причиной всему – только я. Всё погибло из-за меня. Чёрт, какая же чушь! Опять лезет это самобичевание. Хватит. Я просто хочу что-то сделать …»

14

Сегодня был день учителя. Но не было мыслей о заметках о ведении урока, ни о литературном анализе, ни о школьных звонках.

Вместо этого я шел взять у Вадима машину, якобы съездить на дачу. Он знал, что у меня нет дачи. И приложение каршеринга было установлено на мой телефон. Но по умолчанию мне доверились. Поэтому в метрах 50ти я следовал за машиной Гришиного водителя, заранее подождав его выхода из ГИ. Спокойно, меняя ряды, я ехал за ними, надеясь на свою незаметность. Дорога прекратилась только около забора их коттеджного поселка. Припрятав машину подальше на лесной тропе