В таком порядке они и двигались дальше. Впереди шёл лейтенант, за ним – трое бойцов, каждый из которых тащил на себе ствол и плиту для него. Возле них брели шестеро раненых, которые помогали подняться бойцам после очередного привала.

Остановки делались всё чаще и чаще, и к тому времени, когда впереди появилась деревня, колонна замирала на месте через каждую сотню метров.

За два с половиной часа миномётчики с огромным трудом прошли шесть километров. Добрались до точки сбора полка. Вошли в первый попавшийся двор, с распахнутыми настежь воротами.

Нашли место, где было поменьше солдат, и кое-как разместились среди уставшей пехоты. Скинули с себя тяжеленную ношу. Почувствовали, что совершенно остались без сил. Повалились на землю и мгновенно уснули.

На рассвете во двор вошёл незнакомый Павлу майор. Скорее всего вчера он командовал каким-нибудь батальоном. Теперь оказался старшим среди живых офицеров и принял на себя команду полком. Он поднял всех на ноги и приказал готовиться к бою. Миномётчиков послал к другому концу села. Велел обустроиться и ждать атаку врага.

Они вновь нагрузили на плечи отдельные части орудий и двинулись к новой позиции. Миновали последний двор и остановились, не зная, куда им идти.

Наученный опытом, полученным накануне, командир роты повертел головой и заметил недалеко от себя скромную рощицу. Среди зарослей низких кустов виднелись 76-миллиметровая «полковушка» и одна телега с припасами. Лошадей рядом не было.

«То ли все погибли вчера, то ли их укрыли в какой-то низине? – устало подумал Смолин. – Если всех животных убило, то пушкари притащили всё это так же, как мы, на пердячем паре».

– Встанем под кроны деревьев. – приказал лейтенант. – Там нашу позицию будет меньше видно и сверху, и сбоку.

Пока собирались в дорогу, пока топали до данного места, в облаках вновь появилась ненавистная «рама». Покружила над убогой деревней и, разглядев всё, что ей нужно, улетела на запад.

Собрав миномёты, бойцы приготовили их к новому бою. Взялись за лопатки и начали рыть неглубокие индивидуальные щели. Вдруг опять придётся укрыться от бомб и снарядов?

В отличие от холма, где они стояли вчера, здесь был не песок, а красноватый суглинок, лишь сверху покрытый тонким слоем чёрной земли. Кроме того, корни деревьев переплелись в твёрдой почве в плотный клубок, что сильно мешало копать.

Не успел Павел закончить неглубокий окопчик, как послышался топот копыт, долетевший с востока. Он поднял голову на приближавшийся шум и увидел, как появился короткий артиллерийский обоз.

Впереди шли четыре повозки. Каждую из них тянула шестёрка крупных коней. К основательным передкам были прицеплены массивные длинноствольные пушки. Сзади шли телеги с боеприпасом. Ни своим внешним видом, ни габаритами прибывшие орудия не походили на лёгкие, компактные «полковушки» образца 1927 года. Те, что состояли на вооружении стрелковых полков.

Уцелевшие во вчерашнем бою бойцы не утерпели. Поднялись с насиженных мест и подошли к долгожданному подкреплению. С видом бывалых солдат стали с интересом смотреть на обслугу, щёголявшую новенькой, незапачканной формой, и дотошно расспрашивать, кто такие, откуда явились и что это за штуки притащили с собой.

Новички спрыгнули с задних повозок, доверху заполненных длинными ящиками. Вытащили шанцевый инструмент. Принялись за устройство позиций и в двух словах сообщили приятную новость: по приказу из штаба фронта батарея 76-миллиметровых дивизионных орудий прибыла сюда, чтобы не дать прорваться фашистам.

В связи с обстановкой, сложившейся на этом участке, в распоряжение их полка временно передали четыре пушки образца 1936 года, которые называются «Ф-22УСВ». Буквы «УСВ» означают «усовершенствованная».

– И сколько же весит такая махина? – спросил кто-то из миномётчиков.

– В боевом положении – около полутора тонн, – тяжко вздохнул солдат с такими же, как у Павла, чёрными петлицами на гимнастёрке.

– «Полковушка» тянет девятьсот килограммов, и то мы устали катать её с места на место, а с этой дурой вообще пупок надорвёшь, – разочарованно пробормотал старый пушкарь. Он был одним из тех, кому посчастливилось уцелеть во вчерашнем сражении, и было видно, что он натаскался со своей «железякой» досыта.

Новая батарея разместилась здесь же, в лесочке. Артиллеристы продолжили обустройство позиции, а соседи разбрелись кто куда. Да и то сказать, своих дел накопилось немало. Нужно дорыть индивидуальные щели в земле и приготовиться к бою, да и поесть чего-нибудь не мешало. Уже целые сутки во рту крошки не было.

Прошло не более часа после подъёма, как в воздухе вновь послышался душераздирающий вой. Снаряды опять прилетали с проклятого запада. Падали на деревню, стоящую меж густых перелесков, и разрушали всё, что только возможно.

Фугасы врезались в крестьянские избы. Взрывы бухали тут и там и разносили добротные срубы в мелкие щепки. К небу поднялись дым, гарь и пыль. Удушающий смрад повис над дворами, а в сером тумане мелькали обломки камней, какие-то доски и куски человеческих тел, разорванных в клочья.

Через пятнадцать минут поселение превратилось в развалины и исчезло с лица земли. На месте уютных домов остались большие воронки, над которыми вилась ядовитая вонь от сгоревшей взрывчатки.

Потом вал огня вдруг тронулся с места и направился в сторону рощицы. Обрушился на миномётную роту, а затем накрыл дивизионные пушки. Пехоты в полку оставалось до обидного мало, и в этот раз немцы ударили по батареям в полную силу.

Скоро всё кончилось. Павел дождался, когда грохот снарядов окончательно смолкнет, и, не обратив внимания на шум в ушах, постарался прислушаться. Было так тихо, словно на несколько километров вокруг не осталось ни одного человека. Лишь где-то сухо трещали поленья, пожираемые огнём. Видно, рядом что-то горело.

Парень с трудом выбрался из окопчика, засыпанного до самого верха. Поднялся на ноги и заметил, что все предметы слегка раздвоились. В глазах потемнело, и он едва не упал. Внутри черепа что-то стучало и громко гудело, будто рядом недавно ударили в колокол.

Наконец он пришёл в себя. Огляделся по сторонам, но вместо небольшого лесочка увидел землю, перерытую взрывами. Из неё торчали тлеющие пеньки, стоявшие в тех местах, где недавно росли вековые деревья.

Повозок с припасами не оказалось на месте, а вместо них зияли огромные ямы, из которых поднимался слабый дымок. Кое-где лежали обломки телег и гнутые обломки металла, в которые превратились все миномёты. Среди них угадывались останки искорёженной «полковушки» и трёх недавно прибывших орудий.

В центре обгоревшей поляны одиноко стояла тяжёлая пушка. Лафет слегка накренился, колёса ушли в землю по самую ступицу, а ствол смотрел в небо под острым углом. Со стороны все казалось целым, и только копоть покрывала детали толстым чёрным налётом.

Людей видно не было, и Павел решил, что остался единственным, кто выжил во время обстрела. Вскоре он понял, что сильно ошибся. Разбросанные возле него кучки грунта вдруг шевельнулись, и из-под них один за другим выбралось шесть оглушённых бойцов.