территории, чего не делал ни один другой главнокомандующий в Индокитае. Именно во время своего визита в Нашанг Наварр встретился с командиром этой базы и 7-й мобильной группы полковником Луи Бертейлем. Бертейль был офицером, у которого даже до Дьенбьенфу было мало друзей среди его сверстников. Выпускник Колледжа Генерального Штаба, он имел литературные наклонности, и его блестящие выражения обеспечили столовые старших офицеров в Индокитае огромным количеством цитируемых фраз, одни из которых ошибочно приписывались Бертейлю, другие напрямую связаны с ним. Одним из наиболее запоминающихся была его характеристика авиабазы Нашанг как «косвенной и бивалентной защиты как Лаоса, так и дельты Красной реки». В Нашанге Бертейль привлек внимание генерала Наварра и вскоре оказался в его штабе в качестве заместителя начальника по операциям. Коньи, непосредственный начальник Бертейля в Нашанге, десять лет спустя сказал о нем, что тот «бременен» обширной теорией использования укрепленных авиабаз. Коньи также утверждает, что полковник Бертейль был тем, кто в конце концов убедил Наварра не только в полезности Дьенбьенфу, но и в абсолютной правильности «воздушно-наземной базы» как панацеи от дилемм войны в Индокитае.

Концепция воздушно-наземной базы была настолько привлекательной, потому что, казалось, обеспечивала решение одной из ключевых проблем, стоящих перед французским командованием, и которая все еще стоит перед южновьетнамцами и их американскими союзниками более десяти лет спустя: как обеспечить достаточную степень угрозы для тыловых районах противника, чтобы заставить его, в свою очередь, рассредоточить свои войска с целью защиты этих районов. Поскольку успешное проникновение в районы, удерживаемые коммунистами, могло быть предпринято только отборными французскими и вьетнамскими частями специального назначения, необходимо было найти обычные военные средства, для чего-то более масштабного, чем проникновение. Этим средством оказались сильно защищенные плацдармы, снабжаемые транспортной авиацией и поддерживаемые, в случае прямого нападения противника, боевой авиацией. Весной 1953 года Наварр удовлетворился тем, что оценил ситуацию и предоставил Парижу согласованный план французских операций на следующий год. На конференции, состоявшейся с региональными командирами в Сайгоне 16 июня 1953 года, Наварр предоставил набросок плана сражения, который он через месяц собирался предоставить Национальному комитету обороны, французскому эквиваленту американского Совета национальной безопасности. Неясно, обсуждалась ли на этой встрече оккупация Дьенбьенфу, или Наварр решил отложить директиву №40 генерала Салана. Однако, теперь установлено, что Наварр к тому времени убедился в военной и политической бесполезности авиабазы Нашанг. В военном отношении Нашанг связал действия легкой дивизии и значительную долю имеющегося в наличии тоннажа воздушного транспорта, не связав даже свой собственный эквивалент в живой силе противника. Политически это была лишь абстрактная точка на карте — ни столица провинции племен, ни географически важный узел, как Лайтяу и Дьенбьенфу. Поэтому генерал Коньи не возражал против эвакуации Нашанга, поскольку это обеспечило бы его первоклассными войсками, остро необходимыми в других местах. В то же время (и это, вероятно было на конференции командиров 16 июня) именно он предложил вновь занять Дьенбьенфу. Коньи должен был выразить свои рассуждения в следующих словах десять лет спустя:

- Я предложил занять Дьенбьенфу, чтобы установить просто точку опоры (mole d'ammarrage) для нашей военной и политической деятельности в северо-западном Тонкине. Таким образом, мы извлекли бы выгоду из враждебности горцев тай против выходцев с равнин из Вьетминя, которые стремятся подчинить их своему игу. К сожалению, столицу Лайтяу нельзя было защитить даже от ограниченной атаки…. Я чувствовал необходимость некоторой срочности в подготовке возможного переноса столицы тай в Дьенбьенфу, чтобы иметь возможность противостоять вероятному возрастанию местной опасности, но также и прежде всего для того, чтобы предоставить дополнительный аргумент в пользу эвакуации Нашанга, о чем я настойчиво просил генерала Наварра.

Теперь многое зависело от того, как Наварр и Коньи определят соответственно свои понятия о том, является ли Дьенбьенфу воздушно-наземной базой или «опорной точкой». Наварр до последнего будет утверждать, что действительно, именно Коньи предложил занять Дьенбьенфу; а Коньи будет утверждать с той же настойчивостью, что обоснование занятия Дьенбьенфу полностью зависело от его собственной концепции Дьенбьенфу как пункта снабжения партизанских частей из местных племен, действующих в тыловых районах Вьетминя. Присутствие в Дьенбьенфу федеральной администрации тай Део Ван Лонга обеспечило бы политическую конкуренцию для собственной администрации Хо Ши Мина. Можно отметить, что эти два объяснения не являются взаимоисключающими. Сам Коньи признает, что он действительно предложил Наварру то, что составляло реализацию директивы №40 Салана, о существовании которой он, несомненно, знал. В какой-либо доступной документации (включая военные французские архивы и жаркие публичные споры между генералами Наварром и Коньи, приведшие к судебному разбирательству в 1955 году и серии очень эмоциональных статей и открытых писем в 1963 году), нет никаких доказательств того, что генерал Коньи ясно выразил Наварру свою собственную интерпретацию того, что он подразумевал под будущим Дьенбьенфу. Нет также никаких доказательств того, что генерал Наварр ясно дал понять генералу Коньи в то время, что он хотел чтобы Дьенбьенфу стала укрепленным районом в джунглях, предназначенным для того, чтобы выдержать правильную осаду.

Наварр представил свои планы 17 июля французскому объединенному комитету начальников штабов, под председательством маршала Жюэна, одобрившему их с оговоркой, что все дополнительные войска и снаряжение, необходимые Наварру, могут оказаться недоступными. Наварр выступил 24 июля перед всем Комитетом национальной обороны, состоящим из объединенного комитета начальников штабов, премьер-министра, министров иностранных дел, финансов, внутренних дел, обороны, иностранных дел и дел Индокитая, секретарей родов войск, под председательством президента Республики.

Эта встреча имела решающее значение для решения судьбы северного Индокитая в целом и судьбы Дьенбьенфу в частности. Позже Наварр настаивал на том, что «после долгих и запутанных дискуссий ни по одному из поднятых вопросов не было принято твердого решения». В своих собственных мемуарах на эту тему Жозеф Ланьель, который был тогда премьер-министром в одном из чехарды правительств Четвертой республики и занявший пост премьер-министра 3-го июля 1953 года, прокомментировал утверждение Наварра, заявив что расшифровка стенограммы совещания ясно показала, что он получил инструкции покинуть Лаос в случае необходимости и что он возражал против этих инструкций на том основании, что они создали бы неблагоприятный психологический эффект в Индокитае. Наварр в свою очередь, утверждал что 1) он не знал, что стенограмма совещания сохранилась, до тех пор, пока не прочитал об этом в книге Ланьеля; 2) стенограмма, если она и существовала, вполне могла быть подделана; и 3) в любом случае стенограмма была неоднозначной.

Генерал Жорж Катру, возглавлявший в 1955 году комиссию французского правительства по расследованию катастрофы в Дьенбьенфу (доклад которой по сей день является государственной тайной) и чьи собственные труды