Он думал о леди Энн. Брак с ней был бы ловким шагом. Она воспитана, мила, достаточно мягкая, чтобы не скрещивать шпаги с его матерью, и достаточно апатична, чтобы не совать нос в его дела. «Не анализируй, действуй», — нашептывал ему внутренний голос. Но что-то тут… не так.

— Я наполнил ванну.

От раздавшегося сзади мягкого голоса Кинг вздрогнул и обернулся. Голос принадлежал его камердинеру Фриту, высокому стройному мужчине лет пятидесяти с небольшим, с манерами епископа и глазами мудреца, спокойными и проницательными, серебристо-серый цвет которых сейчас, в безлунную ночь, отливал гематитом.

— Прошу прощения, милорд, — выдохнул он. — Я не хотел вас напугать.

— Все в порядке. — Войдя в спальню, Кинг ослабил галстук. Ступив на обюссонский ковер, он остановился. — Две ванны в день, Фрит? Это не слишком? Сто лет назад нас, наверное, сожгли бы за это: тебя за то, что приготовил, а меня за то, что потворствовал.

— Я думал, что горячая ванна поможет вам… расслабиться, милорд.

Кинг прошел в смежную гардеробную, с надеждой глядя на пар, поднимающийся от медной ванны. Черт, как Фрит понял? Его так легко разгадать? Раздевшись с помощью камердинера, он с довольным стоном погрузился в ванну и нырнул под воду. Как его тело нуждалось в этом текучем восхитительном тепле!.. Фрит умел поддерживать температуру воды. Кинг снова довольно застонал. Камердинер вручил ему душистое кокосовое мыло. Черт! Расслабившиеся мускулы опять сжались подобно тугой пружине, и Кинг застонал снова, на сей раз от раздражения. Нет, в его мирке определенно не все в порядке!

— Что-то не так, милорд? — нахмурился Фрит.

Кинг хрипло вздохнул.

— Я думаю, многое не так, — сказал он, поднеся к носу кусок мыла, и глубоко вздохнул. Почему, кроме кокоса, он чувствует явный аромат роз? В поле зрения нет ни одного цветка. Кинг так свирепо намыливал шею и грудь, что камердинер забрал у него мыло. — Я в затруднительном положении, вот и все! — прорычал он вместо объяснения.

— От… долгих размышлений, милорд? — спросил Фрит, мягко намыливая ему волосы.

— В каком смысле?

Бесполезно уклоняться от разговора. Фрит с ним много лет и через столько прошел, что Кинг пришел к убеждению, что камердинер способен читать его мысли. Он был в этом уверен. Тут уж ничего не поделаешь, этот человек имел странную способность извлекать информацию поистине гипнотическим способом. Он стал бы великолепным сыщиком.

— Как я заметил, вы еще не сделали предложения, — сказал камердинер.

— Нет, не сделал! — отрезал Кинг.

Этого еще не хватало! Фрит давно перешел всякие границы. Помилуй Бог, он взял на себя смелость судить о личных делах хозяина, скоро придется настаивать на соблюдении формальностей. Но бывают времена…

— Вы сомневаетесь? — спросил камердинер.

— Не торопи меня!

— Разве вы не находите ее прелестной? — настаивал Фрит.

Внезапно перед внутренним взором Кинга возник образ… не леди Энн, а соблазнительной родинки на груди совсем другой девушки. Дело плохо, с тревогой подумал Кинг. Внезапное напряжение в паху от мысли о прелестном коричневом пятнышке на молочно-белой груди было тому доказательством, но дискомфорт продлился недолго. Ведро холодной воды, опрокинутое ему на голову, положило этому конец.

Кинг разразился цветистыми проклятиями.

— Черт побери, Фрит, вода холодная! — взревел он.

— Это чтобы волосы блестели, милорд, — невозмутимо сказал камердинер. — Мы не воздали им должное раньше.

— Хватит! Помоги вылезти!

— Как пожелаете, милорд, — сказал Фрит.

— Я весь высший свет прочесал в поисках жены, подходящей для моей… ситуации, — проворчал Кинг, шагнув из ванны, и взял полотенце, которое держал камердинер. Он свирепо растирал предательское тело. — Я полагаю, что леди Энн вполне годится… учитывая все.

— Все, милорд?

— Что, ты хочешь сказать?

— Вы любите эту леди, милорд?

— Чтобы получить наследника, любовь не нужна, Фрит. Не глупи.

— Значит, для удовольствия вы хотите завести любовницу, — сказал камердинер, отвечая на собственный вопрос.

— Судя по действиям Адмиралтейства, на это не будет времени, старина. Теперь не прежние времена. Мне нужно выполнить только три дела: устроить мать, заиметь наследника и позаботиться о торговле. Все.

— Понятно, — сказал Фрит.

— Гм, — промычал Кинг. Камердинер помог ему надеть халат, и он безжалостно затянул пояс. Он не сомневался, что камердинер все прекрасно видел, и, приподняв бровь, вглядывался в стоическое лицо Фрита. — Думаю, лучше, что сердце и пах в этом случае не соединятся, старина, — сказал он. — Сейчас мне нужны здравый ум и ясная голова.

— А позже, милорд? — поинтересовался камердинер.

— Судя по тому, как сейчас обстоят дела, никакого «позже» для меня может и не быть, Фрит, — ответил он. — Мой долг, как я его вижу, — это продолжение графского рода. Я уже вдоволь понатешился и ни о чем не жалею.

— Что бы вы ни говорили, милорд…

— Ну? — прервал Кинг красноречивую паузу камердинера.

— Сейчас вы не рассуждаете о себе здраво, вот и все.

— Да, ты прав. Как только улажу дело с матерью и сделаю предложение леди Энн, я стану здравомыслящим. Совершив эти подвиги, я смогу сосредоточиться на остальном.

— Именно в таком порядке, милорд?

— Конечно. Сначала надо уладить дело с матерью.

— С ее новой… компаньонкой, насколько я понимаю, милорд?

— Да, если они поладят. В противном случае я столкнусь с еще одной проблемой. Где ты во всем этом видать время для «любви»?

— Любовь приходит не спрашивая, милорд. Так говорила моя матушка. Мало мужчин сумели уклониться от стрел Купидона.

— Что-то на тебя романтическое настроение нашло, Фрит, — усмехнулся Кинг. — Не думаю, что ты можешь консультировать меня в этом вопросе.

— Я вполне преуспеваю, милорд.

— Правда? — уставился на камердинера Кинг. — Ну-ну. Кто бы мог подумать? Мне нужно поближе к тебе присмотреться, дружище.

— Простите, но каковы ваши планы относительно графини после того, как вы женитесь… когда она станет вдовствующей графиней? Она останется в Грейшир-Мэноре или….

— Она займет дом, входящий во вдовью часть наследства, — поспешил сообщить Кинг.

— Она знает об этом, милорд?

— Нет… пока.

— Желаю успеха, милорд, — заключил камердинер. За пятнадцать лет службы Фрит считанные разы выказывал эмоции. Кинга смущало, что он не мог их припомнить. Это плохое предзнаменование.

— Если не возражаешь, я в настоящее время предпочитаю не напрашиваться на неприятности, — сказал Кинг. — Помолчи!