— Тетя! — укорила леди Энн.

— Нет-нет, — вступилась Ларк. Замечание почтенной вдовы ее не обидело, она не собиралась устраивать по этому поводу сцену. С рассвета их было предостаточно. Вместо этого она улыбнулась самой обворожительной улыбкой. — Comtesse Катбертсон совершенно права, — сказала она, обращаясь к обеим дамам. — Но если у вас есть возможность, съездите. Один только вереск стоит поездки. В конце концов, Йоркшир гораздо ближе Франции. К тому же при нынешнем положении дел одному Богу известно, когда путешествия за границу снова станут возможными.

Последовало несколько натянутое, хотя и милое подтрунивание, и, вскользь взглянув на Грейшира, Ларк поняла, что ее стратегия верная. Если на губах графа и не было улыбки, то в пристальном взгляде светилось одобрение. Так продолжалось, пока лакеи, убрав блюда и скатерть, не подати десерт и сладкие вина.

— Завтра вы нас покинете? — насупившись, обратилась леди Вера к графу.

— Лишь на время, — ответил он, отпив глоток вина.

— Разве мы не можем убедить вас подольше задержаться в городе? — уговаривала она.

— Я немедленно вернусь, как только улажу дела на побережье, — заверил Кинг.

Ларк от облегчения расслабилась. По крайней мере, эта парочка с ними не едет. Она не станет скучать по кокетливым взглядам леди Энн на Грейшира и его теплым ответным улыбкам. Время от времени Ларк ловила взгляд графа и на себе. Но если не считать легкого одобрения, которое она заметила раньше, Грейшир смотрел на нее равнодушно.

— Ловим вас на слове, — сказала леди Вера. — Если вы задержитесь слишком долго, то в один прекрасный день найдете нас у своего порога. Мы приедем за вами.

— Вы доставите мне этим удовольствие, — поклонился граф.

— Когда мы завтра выезжаем, ваше сиятельство? — спросила Ларк. Это был единственный вопрос, который она задала Грейширу за весь вечер.

— Еще не знаю, — ответил он. — С утра мне нужно закончить несколько дел. Если все сложится удачно, мы уедем сразу после полудня.

— Mon Dieu![3]Конечно, вы возьмете с собой компаньонку или по крайней мере служанку? — вставила явно шокированная леди Вера. — Вы ведь говорили, что уволили горничную леди Эддингтон.

Застыв с вилкой в руке, Ларк переводила взгляд с Грейшира на графиню. Не вмешивайтесь! Ларк едва не сказала это вслух. Сердце ее торопливо стучало. Она была уверена, что Грейшир видит, как ее грудь поднимает низкий вырез, поскольку именно там был сосредоточен его пристальный взгляд.

— Я об этом позабочусь, — ответил он. — Не волнуйтесь. Все приличия будут соблюдены.

Ларк, свернув, отложила салфетку.

— Тогда все прекрасно, — сказала она, как могла твердо под его пристальным взглядом, все еще направленным на ее декольте. — Если мы должны выехать пораньше, надеюсь, вы простите мне, что я удалюсь. День был весьма… утомительный, и мне нужно отдохнуть перед поездкой. — Она встала, поднялся и граф. — Comtesse Катбертсон, леди Энн. — продолжала Ларк. — мне было очень приятно познакомиться с вами, надеюсь, мы скоро встретимся. С вашего позволения, я пожелаю вам доброй ночи. — Дамы рассыпались в ответных любезностях, и Ларк повернулась к графу, ожидая его разрешения: — Милорд?

— Вы найдете дорогу? — спросил он.

— Конечно, — уверила она.

— Тогда доброй ночи, миледи, — пробормотал Грейшир, склонившись к ее руке.

Подозвав лакея, он что-то прошептал ему, но Ларк разобрала лишь имя миссис Арчуэй. От шепота его глубокий чувственный голос казался еще более влекущим.

Едва Ларк очутилась в отведенных ей покоях, как раздался стук в дверь. Открыв, она увидела на пороге экономку.

— Вы что-то хотите, миссис Арчуэй? — с удивлением поинтересовалась Ларк.

Экономка стояла в дверях, будто аршин проглотив. Ее зачесанные назад седые волосы скрывались под накрахмаленным белым чепцом.

— Ею сиятельство просил меня прислуживать вам, миледи, — не глядя в глаза, ответила женщина.

Ларк отступила в сторону, пропуская экономку. Миссис Арчуэй казалась довольно любезной, но кто мог винить ее за настороженность?

— Простите, миледи, — тихо сказала экономка, — я должна перед вами извиниться, Бидди была не права, обращаясь с вами столь грубо. Я должна была остановить ее.

— Не нужно упрекать себя, — успокоила Ларк. — Я тоже виновата. Нужно было запротестовать. Если бы я это сделала, девушка не лишилась бы места.

— Почему вы этого не сделали?

— Миссис Арчуэй, вы когда-либо бывали в Маршалси?

— Нет! — ощетинилась экономка.

— Считайте, что вам повезло. Со мной плохо обращались там, потом привезли сюда, не объяснив, что будет со мной дальше. Уверяю вас, я бы не позволила ситуаций выйти из-под контроля, но думала, что благоразумнее помолчать, пока не выяснится причина моего появления здесь.

— Не беспокойтесь о Бидди, миледи, — сказала миссис Арчуэй. — Она выкрутится. Она мужественная девушка. Однако хозяин прав, что уволил ее. Можете не сомневаться, я буду обращаться с вами самым нежным образом.

— Спасибо, — сказала Ларк. Совершенно понятно, что экономку заставили извиниться под угрозой бог знает чего, скорее всего — увольнения. Но слова миссис Арчуэй были искренними, она неподдельно сокрушалась. — Хотя не знаю, чем вы можете мне служить. Думаю, я достаточно чистая, — деланно улыбнулась она, — и у меня нет ночной рубашки, чтобы помочь переодеться.

Экономка вытащила рубашку из ящика туалетного столика. У Ларк перехватило дыхание. Рубашка была явно новая и красивая.

— Ваши платья в шкафу, — сообщила экономка. — Я развесила наряды, чтобы вы могли оценить их. Возможно, какие-то вам не понравятся. Те, что вы захотите оставить, я упакую утром. — Миссис Арчуэй жестом указала на шкаф: — Ваше белье находится в этих ящиках.

— Его сиятельство выбирал мне белье? — недоверчиво спросила Ларк.

— Нет, миледи, — поспешно ответила экономка. — Он послал записку владелице одного из магазинов на Бонд-стрит с указанием размеров и просьбой подобрать необходимое. Он не видел этого.

Ларк вспыхнула, но, улыбнувшись, позволила экономке помочь ей облачиться в рубашку из кремового батиста, отделанную бледно-розовыми шелковыми розами. Как только миссис Арчуэй вышла, Ларк легла и тут же провалилась в глубокий сон без сновидений.

Кинг вышел из спальни на балкон, смотревший на ухоженную лужайку и фигурно подстриженные деревья в парке позади дома. Гости наконец отбыли, все стихло. Он вдыхал витавший в ночном воздухе аромат. Однако мыслями он был далеко. С чего он взял, что может надеяться на какое-то подобие нормальной жизни? Он даже собственным домом управлять не способен.

Очень многое поставлено на карту. Прежде всего, его будущее, не говоря уже о продолжении графского рода! Он единственный может его продлить. Докучливая обязанность, но ее надо исполнить. Годы идут.