земле и коровьем дерьме не люблю. Вот как только к нам в земли запрос на пополнение пришел, я и подал прошение. Ох и орал тогда папаша мой... Но услыхал, сколько Серпы платят и заткнулся. Коров, говорит, ещё пару куплю через три года. Масло будем продавать. Хваткий он у меня.

Он смущённо улыбнулся, словно вдруг устыдившись собственной словоохотливости.

Брайд улыбнулся в ответ.

— Я бы ожидал, что у Первых Столпов жалованье выше. Ну или у Клинков — всё ж-таки на передовой, — сказал он.

— Хорошо, наверное, не думать сколько где платят, — задумчиво протянул Луг и испытующе глянул исподлобья.

— Неплохо, — согласился с ним Брайд с самым невозмутимым видом.

Грант хмыкнул, подумал немного, потом чуть наклонился вперёд.

— Я думаю это оттого, что тут тоже придется в дерьме ковыряться. Может и побольше, чем в коровнике. Сам-то чего сюда подался? Вас же, лэтов, больше на подвиги тянет. Ребята говорят, что лэты чаще всего в Клинки прошения подают, чтоб уж точно подвигов хватило.

Брайду отчего-то стало стыдно признаваться в том, что тут он не по своей воле, и он неопределённо пожал плечами.

— Ну, это не моё дело, — Луг вздохнул. — Работы везде хватает. Вон, Столпы прошлись по Хорту, мятежников подавили, а сколько мрази ещё осталось, в норах попряталось. Кому-то и их добивать надо. Ну, я пойду?

Брайд кивнул. Грант неловко выбрался из-за стола, подхватил пустые миски — свою и заодно брайдову — и поспешно направился к выходу. Разговор вышел скомканный, но и то хорошо, что вообще вышел. Как-то остро стало не хватать бесконечной замысловатой болтовни Мэбона, любопытства Трева и даже молчания Ифора. Но что теперь вспоминать? Было, прошло, пора привыкать к новым людям и новым возможностям.

Брайд окинул напоследок взглядом длинные столы, ряды кружек и мисок на полках, и тоже вышел во двор, чтобы пойти к казармам. Уже почти совсем стемнело, дежурные зажгли фонари на стенах. Их желтоватый тёплый свет растёкся пятнами по вымощенному камнем подворью. Тишина нарушалась лишь мерными звуками шагов дозорных на стенах и сонным пофыркиванием лошадей в стойлах неподалеку. Брайд уже сворачивал к казармам, как внезапно уловил обрывки невнятного, тихого разговора. Слух лэта острее, чем у обычных людей, поэтому он сумел разобрать несколько слов. И хотя уже собирался пройти мимо, услышанное заставило его остановиться.

Во-первых, потому что он узнал один из голосов. Эрк Глоу — их командир. И говорил в основном он. Непривычно длинными фразами, наполненными несвойственными ему интонациями — раздражением и высокомерием. Второй голос только коротко отвечал, скорее даже оправдывался в чём-то. Ну, а во-вторых, что удивило ещё больше — Брайд расслышал свое имя.

Он шагнул вперёд и чуть вправо, скрываясь в густой тени, откуда мог лучше слышать голоса и видеть два тёмных силуэта у крепостной стены, в том месте, где она примыкала к одной из башен. При этом, сам не рискуя быть обнаруженным.

Подслушивать дело не слишком праведное, но как говорил Трев — никогда не упускай возможность узнать то, что говорят о тебе за глаза. А Трев в этих вопросах был ещё тот знаток.

— Я за такие дела не просто шкурой рискую, — недовольно говорил Глоу. — Я рискую терять ее медленно и очень неприятно. И то, что ты вздумал заговорить со мной здесь, увеличивает мои риски многократно.

— Прости, я не подумал, — второй голос стихал виновато. — Увидел, ну и...

— Ты не продержишься с нами долго, если будешь так увлекаться. Да и вообще нигде не продержишься. Азарт оставь для гончих. Тем более, что если я взялся за дело, какие вообще могут быть самовольные решения? Получишь свою информацию обычным путём, как только доставлю парня до места. Ступай, и чтобы даже не думал показаться мне на глаза утром.

Одна из фигур скользнула в темноту, сгустившуюся вдоль стены. Эрк Глоу остался стоять на месте. Брайд в замешательстве тоже стоял, пытаясь осознать и хоть как-то понять услышанное. За ним следят? Но кому вдруг это понадобилось? Предположить самое простое — отец? Но это означало и самое невероятное. Невозможное. Начиная от того, что маршалу и так доложат обо всем мало-мальски существенном о его сыне, и заканчивая тем, что Кинриг Лэт Бринэйн никогда бы не опустился до того, чтобы нанять низкородного для слежки за членом своей семьи. Брайд был уверен в том, что уж если бы отец заподозрил кого-то из родни в чём-то неподобающем, то попросту устроил бы разговор сразу. И возможно даже в допросной. Но не вот так, категорически нет. Тогда кто и зачем?

Внезапно осознав, что он слишком долго тут стоит, и Глоу может также направиться в эту сторону, Брайд как можно тише сделал несколько шагов назад, стараясь держаться теней. Потом выдохнул, — командир так и стоял на прежнем месте — развернулся и уже торопливо зашагал к казармам.

Дорога петляла среди холмов, покрытых цветущим разнотравьем и редкими деревьями. Картина была бы полностью умиротворяющей, если бы взгляд то и дело не цеплялся за приметные детали, говорящие о том, что совсем недавно здесь было вовсе не так спокойно. Обломки разбитых повозок вдоль дороги, какое-то тряпьё, замаранное чем-то тёмным, ржавым. Наспех сколоченные виселицы почти в каждом боерском поселении, которые проезжали, не останавливаясь — хорошо хоть без висельников. Сами боеры, провожающие отряд в приметных серо-стальных мундирах настороженными и испуганными взглядами. Большая яма на краю луговины, заполненная какой-то чёрной, спекшейся массой. Не хотелось думать, чем именно, хотя ответ и был очевиден.

Минувшей ночью Брайд почти не спал, раз за разом прокручивая в голове тот странный разговор, подслушанный им в оплоте. И оттого каждое замеченное им свидетельство случившихся тут беспорядков вызывало почти болезненное, острое чувство тревоги. Одновременно с этим он наблюдал за командиром, выискивая хоть что-то, что могло бы дать какие-то подсказки. Но Эрк Глоу вел себя как обычно. То есть — никак. Молчал, безразлично посматривал по сторонам и изредка выдавал сухие команды отряду. Сейчас, после всего, Брайд готов был и даже где-то хотел увидеть в нём что-нибудь подозрительное, но и в поведении, и во внешности не было ровным счетом ничего странного. Солдат как солдат. Неприметный, невысокий, намечающиеся уже залысины, сухое, обветренное лицо. Незапоминающийся. Мимо пройдёшь и даже не заметишь. Наверное, такими и должны