территории объекта, сидел за монитором. А еще ранее занимался охраной труда, вел документацию предприятия по ОТ.

– Образование?

– Высшее юридическое. Закончил МОСУ в 2003 году, уголовно-правовая специализация, но мне более интересен предмет «Теория государства и права», это математика права, основы, с чего необходимо изучать любые правовые дисциплины.

– Хорошо, хорошо… А почему ушли из ФСНП? – поглядывая то на меня, то в свои бумаги, лежащие на столе, любопытствует особист.

– Я перешел в администрацию района, в отдел соцзащиты, где получил должность специалиста по охране труда по району. Выполнял проверки по предприятиям и организациям района. Тогда я еще заочно учился на юрфаке. А в ФСНП я был дознавателем, исполняющим обязанности следователя, но у меня были отказные материалы. Основная работа – это дознание.

– Могли уйти и по сокращению из ФСНП в ОБЭП?

– Кто-то из полицейских ушел в ОБЭП или в смежные организации полиции. Но это они, я ушел раньше, и потом, я себя видел в жизни на гражданской службе все-таки. Хочу вот, например, после «Вагнера» стать депутатом.

– Родственники на Украине есть?

– Нет.

– Знакомые, может быть, с Украины?

– Нет таких знакомых.

– Ваши родственники знают, где вы?

– Жена знает, что я поехал на СВО. Мать и дочь думают, что я буду служить по контракту в армии, и все.

– Жена знает, что вы поехали на работу в «Вагнер»?

– Нет. Она думает, что я иду на СВО через министерство обороны.

– Страницы в соцсетях есть?

– Нет. Страницы были, но я их удалил, так как по правилам организации я не имею права иметь страницы в соцсетях.

При этих словах особист взялся за компьютер, набивая что-то по клавишам клавиатуры и смотря в свой монитор. Это продолжалось не сказать, чтобы долго… минуты четыре. И тут он выдает, смотря на меня:

– Родственники у вас есть те, кто работает в ФСБ?

– У меня нет родственников в ФСБ, – отвечаю я на вопрос.

– Может быть, знакомые?

– Нет.

– Вы внештатный сотрудник ФСБ?

– Нет. Я не являюсь внештатным сотрудником ФСБ.

– Вы штатный сотрудник ФСБ? – удивленно и так многозначительно задает мне вопрос особист. На что я ему с невозмутимым видом, с тем же невозмутимым, каким и отвечал на все его вопросы до этого, говорю:

– Нет. Я не являюсь штатным сотрудником ФСБ, – и тут, закончив эту фразу, я рассмеялся, и смех мой подхватил сам сотрудник «ОсО». Так аж секунд пять мы дружески смеялись, так же вместе в одно мгновение прекратив смех. Лица наши стали серьезными, но теперь между нами установилась невидимая связь на каком-то ином, особенном уровне понимания, на уровне товарищеском.

– Так, я подписываю, теперь идите в паспортный стол, – сказал особист и начал шариковой ручкой что-то писать в бумагах на своем столе.

Я попрощался и вышел из кабинета особиста. Смотрю в обходной лист, а там стоит подпись в графе «ОсО», стоит подпись его в графе «Психолог» и прочерк в графе «Полиграф». А внизу документа написано особистом за его же подписью так: «Годен!!! Добро!» Кстати, таких записей с «Годен» и «Добро», да еще и с восклицательными знаками, я не видел больше ни у кого, хотя, не знаю – может быть, у кого-то все-таки было. Выйдя на улицу и повернув направо в курилку, вынимаю сигарету и не спеша закуриваю. Паспортный стол теперь. Сейчас покурю и сдам документы свои. Особист подписал – это значит, все. Я в деле!

В курилке на скамейке сидят Саня, Коля и еще ряд уже узнаваемых лиц, которые постоянно с ними здесь. Один бородатый. И кажется, что кроме бороды в нем ничего и нет, кажется, что этот человек состоит из одной бороды, которая доходит у него аж до груди. Одет он в защитную пятнистую полевую форму. И видно, по тому, как с ним общаются Коля с Саней, что он тоже старый воин. Похож он на былинного богатыря, только немного постаревшего. Ну, представьте себе Илью Муромца или Добрыню Никитича с картины Васнецова. Представили? Вот такой же, только этот Муромец будто на пенсии. Силы чувствуются, все та же форма в нем, энергия, но на пенсии – постарел немного, но печенегов еще бить может. Докуриваю сигарету и направляюсь в административный корпус. Дохожу до паспортного стола. Ждать не долго пришлось перед дверью. Вхожу в кабинет, заставленный столами. Передо мной сразу стол, на нем невысокие стопки бумаг, далее, чуть левее к окну, стоит большой шкаф, за ним сотрудники что-то раскладывают. А слева от меня сидит за компьютером также сотрудник. Я интуитивно направляюсь сразу к нему, протягиваю ему свой обходной, паспорт и говорю:

– Здравствуйте. Я Провиант.

– Нет, не позывной ваш… ваша фамилия, мне необходимы имя и отчество, – говорит сотрудник, глядя на меня приветливо.

– Лев Владимирович Трапезников.

Сотрудник набивает пальцами что-то на клавиатуре, прямит спину, смотрит на меня и с улыбкой, с расстановкой слов, отвечает мне:

– Что? Лев Владимирович! Решили теперь сами взять оружие в руки? – при этих словах какие-то смутные подозрения у меня возникли в голове.

«Ведь я блогер, и блогер-то оппозиционный в общем-то. Если делали проверку по мне, то не трудно было найти мои эссе и статьи на разных сайтах и в блогах. Статей и разных заметок-то под тысячу, и еще книга целая, и все под моей настоящей фамилией. Особист… все они как-то ко мне радушны. С другой стороны, я всегда выражал интересы своего народа, и по этой причине ко мне вопросов быть не может. Их взгляды и мои взгляды на страну и ее будущее в общих чертах совпадают, если не брать детали», – все это просто молниеносно проносится у меня в голове в виде букв, а то и образов… И я продолжаю диалог с ним.

– Да. Теперь сам решил взяться за оружие! Пришло время самому участвовать в войне, – объясняю я свою позицию по поводу прибытия сюда.

– Хорошо, – чуть улыбается сотрудник паспортного стола, набивая что-то пальцами на клавиатуре и поглядывая в монитор компьютера. – Позывной будем выбирать?

– Можно…

– Какой хотите?

– Я шахматами занимался. Могу быть «шахматистом».

– Хороший позывной, – набивает на клавиатуре и смотрит в монитор. – Занят позывной, к сожалению.

Мы после «шахматиста» перебрали еще штуки четыре позывных, и все они были заняты кем-то уже. Тут вдруг паспортист сжал правую ладонь в кулак, посмотрел на меня серьезно и говорит так угрожающе:

– А-а, может быть, вот такой выбрать… Будешь не «Провиант», а «Проп**дант»! Это звучит очень. Вот представь себе, ты на войне, и пришел всем хохлам делать «Проп**дант»?

При этих словах