до стены… Работал Зорге лицом к окну.

Вообще-то мало места ему было не только в этом доме — во всем Токио. Токио — город тесный. Куда ни глянь — всюду все занято. Стены домов, большие горшки с деревьями, горшки поменьше — с цветами, уличные скульптуры, фонари, просто камни, к которым тут относятся так же, как и к скульптурам, скамейки, оградки, небольшие балконы, декоративные решетки и прочее — каждый сантиметр земли освоен, обжит, ухожен, и именно это, как ни странно, создавало ощущение стиснутости, того, что места так мало, что даже дышать нечем, в Токио нет даже воздуха.

Вот Зорге и казалось, что в груди у него все время что-то щемит, все время хочется вздохнуть полной грудью.

Земли мало, народа живет много, плюс ко всему срабатывает так называемая «островная зависимость»…

Первую половину дня Зорге работал, во второй обязательно отправлялся «в народ» — шел в пресс-клуб справляться там с «островной зависимостью», очень хорошо это дело получалось под саке — теплую рисовую водку. Когда много принимал, то на душе делалось точно так же тепло. А под виски становилось еще теплее.

В общем, жизнь шла.

В коридоре посольского здания Зорге неожиданно столкнулся с рослой красивой женщиной, которую раньше не видел. Ухоженное лицо ее имело капризное выражение, взгляд был насмешлив.

При виде Зорге она неожиданно остановилась и проговорила негромко:

— Рихард?

Зорге также остановился, посмотрел вопросительно на даму — не мог понять, когда и где познакомился с ней. Нет, лицо ее было незнакомо.

— Не помните меня?

Неопределенно качнув головой, Зорге развел руки в стороны:

— Простите!

— Ай-ай-ай! Память у вас, Рихард, короткая, как у девушки. — Незнакомая женщина выразительно засмеялась.

— Еще раз простите!

Оказывается, они познакомились лет пятнадцать назад на одной семейной вечеринке. Зорге сидел за столом рядом с этой дамой и ее мужем-архитектором и подливал в их бокалы вино. Вскоре архитектор захотел перейти на шнапс, и Рихард налил ему крепкого вонючего напитка…

В результате архитектора здорово развезло, он так набрался, что даме пришлось волочь его на себе домой. История, конечно, досадная, но не смертельная.

— Помню, помню, — Зорге прижал палец ко лбу, — мы с вашим мужем тогда немного выпили.

— Не преувеличивайте, — женщина вновь засмеялась, — хотя после этого он три года не мог терпеть запаха спиртного.

— Такое со всеми случается. Хоть раз в жизни, но обязательно случается. — Зорге вежливо улыбнулся.

— В конце концов мне пришлось с мужем распрощаться, — заявила женщина, — слишком слаб оказался.

— Сочувствую. А здесь…

— Здесь я со вторым мужем, он — специалист по военным вопросам, подполковник. Я вас обязательно познакомлю с Эйгеном, он будет рад.

— Почту за честь. — Рихард наклонил голову, поцеловал даме руку.

Хотя говорят, что целовать даме руку в присутственном месте — это «моветон», тем более в посольском коридоре, в поступке этом, считается, сокрыто что-то интимное, личное, — впрочем, Зорге сделал это с удовольствием: белокурая женщина ему нравилась.

— А вы здесь, Рихард, в каком качестве?

— Корреспондент нескольких немецких газет, аккредитован от них в Японии.

— О-о, тогда вам с Эйгеном вдвойне будет интересно поговорить. Он скоро вернется с военных учений.

«С военных учений, — обрывок фразы буквально высветился в мозгу узором, — вернется с военных учений». То, что касалось так или иначе ведомства бога Марса, бряцанья оружием и прочее, интересовало Зорге очень.

— Я думаю, — собеседница невесомо коснулась пальцами пиджака Рихарда, — мы соберемся в каком-нибудь европейском ресторане, славно посидим, вспомним нашу старушку Германию и наше недавнее прошлое… А?

Зорге согласно наклонил голову. Знакомство это обещало быть полезным.

Хельма Отт — в девичестве Бодевиг, — была дочерью видного адвоката, ставшего впоследствии приметным государственным деятелем (адвокат умел говорить, как никто в Германии), вращалась в высшем свете, знала многих знаменитостей, расставшись с недотепой-архитектором, она отвергла притязания на ее руку нескольких человек и вышла замуж за Эйгена Отта.

Сведения об Отте, поскольку тот был военным, собрать было трудно, но Зорге сделал это.

Начинал Эйген свою офицерскую карьеру флаг-юнкером, потом служил в полевой артиллерии лейтенантом — в 65-м Вюртембергском полку, во время Мировой войны был полковым адъютантом, затем служил в военном министерстве и в чине подполковника был командирован в японскую армию, в Нагою, в Третий императорский артиллерийский полк, где сразу попал на поле боя, в Маньчжоу-Го. Похоже, сейчас подполковник Отт там и находился, постреливал из пушек, ремонтировал гаубицы и прикидывал, как лучше шандарахнуть по врагу из батареи мортир — подполковник Отт, говорят, был специалистом по прицельной стрельбе именно из мортир.

Похоже, судьба сделала Рихарду подарок в лице капризной белокурой женщины. Подполковник Отт…

То, что узнал Зорге, было, так сказать, только видимой частью биографии Отта, той, которую обычно представляют газетчикам «для публикаций». А была еще невидимая, потайная сторона жизни Отта, о ней Рихард тоже узнал — помог Центр. Несмотря на «артиллерийскую принадлежность», Отт был кадровым разведчиком, всю войну — Первую мировую — занимался только этим, более того, сумел стать приближенным лицом шефа германской разведки Николаи; когда Германия, проиграв войну, подписала мирный договор и у нее не стало не только своей разведки, но и своих пушек, танков, флота, Отт переместился в институт истории новой Германии.

Институт этот на деле был не чем иным, как мощным разведцентром, который проигравшие хозяева страны не очень-то и камуфлировали: в сотрудниках его можно было узнать бравых офицеров — офицерскую косточку ведь ни с чем не спутаешь. И уж тем более в Германии, привыкшей к топоту сапог, подбитых стальными подковами.

Отт звезд с неба не хватал, сотрудником был неприметным, но, как потом выяснилось, — непростым, он ждал своего часа.

И дождался.

Вот как это произошло. Заснеженной зимой тридцать второго года канцлером Германии стал военный — генерал-лейтенант Шлейхер. Человеком он был малоизвестным, поэтому стремился привлечь в свой кабинет людей, имевших вес в стране. К таким выдающимся деятелям Шлейхер отнес и Гитлера, и в самом конце года, в декабре, направил в Веймар, где обосновался будущий фюрер, своего посланца. Этим посланцем был сотрудник Института истории новой Германии подполковник Отт. Отт привез Гитлеру лестное предложение рейхсканцлера: занять второе место в империи и стать вице-канцлером. Будущий фюрер предложение принял.

Шлейхер вскоре вылетел из своего кресла, не успел его даже насидеть и сделать теплым, а Гитлер переместился на верхнюю иерархическую ступеньку.

Надо полагать, Гитлер запомнил Отта. И прибыл подполковник в Японию явно не с целью пострелять в свободное время из мортиры и снести зарядами пару крыш у каких-нибудь старых сараев — он прибыл с другой задачей: наладить сотрудничество между немецкой и японской разведками. К такому выводу пришел