И, развернувшись, Гуров покинул номер Алевтины, оставив ее стоять возле постели с раскиданными на ней платьями, юбками и предметами косметики.

Когда он вернулся в номер, Мария по-прежнему сидела на диване. Она ничего не спросила. Гуров подошел к окну. Сон пропал, и неизвестно, удастся ли сегодня заснуть до утра…

Гуров вышел на балкон. Небо уже начинало светлеть. Воздух был еще прохладен и свеж, но чувствовалось, что утро близко. Постояв еще немного, полковник решил все-таки вернуться в постель. Поворачиваясь, он вдруг уловил боковым зрением кое-что, привлекшее его внимание. Повернув голову направо, он увидел в полумраке очертания фигуры, которая спускалась по скале… Это была та самая скала, на которой располагался загадочный санаторий, откуда, по предположению полковника, и доносились странные звуки.

Гуров мгновенно замер и стал всматриваться. Фигура скользила медленно, походя на альпиниста. Внезапно раздался глухой стук, затем тонкий вскрик, а после Гуров увидел, как фигура быстро стала подниматься вверх, словно ее вздернули. Еще раз послышался стук, и все стихло.

Встревоженный полковник подошел к перилам балкона и, опершись на них, высунулся так далеко, насколько это было возможно. Сейчас, с балкона своего номера, он смог различить очертания какого-то здания на скале. Однако, сколько бы он ни вглядывался, таинственной фигуры больше не увидел. Не было слышно ни криков, ни стонов – ничего. Глухой тишиной веяло от этого места, и от этого оно выглядело еще более зловещим.

В номер Гуров вернулся еще более мрачным и встревоженным. Мария, не зная о том, что мужу удалось увидеть с балкона, приняла это состояние за реакцию на известие о смерти Алика. Но приставать с расспросами и давать советы она не стала. Она и сама чувствовала себя совсем усталой.

В ту ночь они с Марией уже не спали. Просто лежали, преимущественно в молчании. Мария лишь один раз спросила, что решила Алевтина, но Гуров лишь неопределенно покрутил рукой в воздухе, и Мария не стала донимать его подробностями. Она и так чувствовала себя слегка виноватой оттого, что мужу пришлось влезть в проблемы постороннего, по сути, им человека. Она знала, что, если бы подобная беда коснулась кого-то из близких людей, ее муж сделал бы все, чтобы помочь. А для человека чужого, к тому же не вызвавшего у Льва особой симпатии, он и так сделал достаточно.

Лев же вообще старался не думать о ночном эпизоде. Точнее, о дальнейшей судьбе Алевтины. Он думал о них с Марией. О том, что утром на территории пансионата наверняка появится полиция, которая начнет трясти всех отдыхающих. К счастью, посетителей здесь довольно много, и для того чтобы уделить пристальное внимание каждому, нужно большое количество сотрудников. А с этим в полиции всегда напряженка. Во всяком случае, в Москве. Как обстоит дело в Крыму, Гуров не знал, но был почти уверен, что так же, если не хуже.

И еще он думал о том, что это происшествие, как ни крути, а подпортило им случайно выдавшиеся каникулы. Убийство само по себе неприятно, а присутствие полиции способно еще больше его усугубить. Раньше Гуров, работая опером и по долгу службы вынужденный вмешиваться в частную жизнь людей, не задумывался над тем, какое неудобство им доставляет. Само это слово «неудобство» он считал неуместным, неподходящим к ситуации. Ведь совершено тяжкое преступление, и раскрыть его – первейшая задача сыщика. Это был его долг, и он рассуждал как офицер полиции (тогда еще милиции). И считал себя абсолютно правым.

Сейчас его позиция не поменялась коренным образом – он по-прежнему считал раскрытие убийства первоочередной задачей, однако он стал по-другому воспринимать отношение к этому обычных людей, волею обстоятельств втянутых в ситуацию. Произошло это после того, как ему неоднократно довелось выступить по другую сторону, то есть когда он в сложившейся ситуации был не сыщиком, не милиционером или полицейским, а простым обывателем. Тогда он сам ловил себя на мысли, что раздражается от присутствия правоохранительных органов на его территории, от их вопросов, на которые, казалось, они не имеют права…

У каждого своя правда, свое видение ситуации. И осознание этого научило Гурова терпимости и пониманию обеих сторон. Но сейчас в нем боролись две ипостаси: сыщика с многолетним стажем – и обычного человека, который впервые за долгое время улучил возможность отдохнуть с женой.

Уже когда совсем рассвело, Гуров наконец провалился в сон, но недолгий: около девяти Мария разбудила его и предложила пойти позавтракать. О ночном происшествии ни он, ни она не заговаривали, молча дожидаясь развития событий. Но когда Лев с Марией пришли в ресторан, пансионат уже гудел, как потревоженный улей. Тело Алика было обнаружено сегодня утром уборщиками пляжа, и теперь все только об этом и говорили. Полиция, правда, пока никого из гостей «Лазурной бухты» не беспокоила, но все этого ждали.

В зале ресторана шло бурное обсуждение. Трагическое событие взбудоражило весь пансионат. Новость сплотила отдыхающих, объединила их в группки по нескольку человек. Если обычно за столиками сидели по двое, то сегодня Гуров с Марией наблюдали компании из шести, а то и восьми человек. Люди за время отдыха уже успели хотя бы шапочно познакомиться, а Гуров с Марией были новенькими. Поэтому они не стали ни к кому пристраиваться, а заняли то самое место, за которым ужинали вчера вечером. К тому же у них было особое мнение по поводу инцидента, и они не спешили делиться им с окружающими.

Они оба обратили внимание на то, что Алевтины в зале не было. Когда они проходили мимо ее номера, оттуда не доносилось ни звука. Это еще ни о чем не говорило, конечно, она могла просто избегать общества. Но почему-то у Гурова было ощущение, что Алевтина не вняла никаким советам и что ее уже нет в пансионате «Лазурная бухта». Да и вообще в Крыму.

Гуров отметил, что возбуждение наблюдается и среди обслуживающего персонала. Официанты были рассеянными, торопливыми и нервными. Не исключено, что сегодняшний день повлечет за собой еще несколько увольнений. Причем, возможно, по собственному желанию. Во всяком случае, Гуров краем уха слышал разговор между двумя официантами.

– Короче, я по ходу сваливать буду, – говорил один. – То воруют, то убивают… Ну его от греха подальше.

– Да я бы тоже свалил, – поддержал его второй. – Только куда?

– Да ладно! Пансионатов и ресторанов полно! Сейчас кругом перемены, новых людей набирать будут. Так что без работы не останемся. А если даже и так, то все равно лучше, чем здесь.

В зале среди отдыхающих царили примерно те же настроения. Сквозь разновысотный гул голосов можно было различить такие фразы:

– Кошмар какой! И это в приличном месте!

– И не говорите! А мне так рекомендовали этот пансионат!

– Может быть, раньше тут и было неплохо, когда еще прежний персонал был! А сейчас, говорят, все поменялось – и вот вам результат!

– Говорила я Стасику – нужно ехать в Грецию! Нет, выбрал Крым! Мало того, что на переправе проторчали больше суток, так еще и здесь сюрпризы. Не отдых, а мучение! Боюсь, по возвращении мне понадобится лечение в санатории!