целого абзаца, представляющего собой поток сознания, в котором дети с восторгом описывают прекрасный день и высохшее, изъеденное насекомыми тело мертвой птицы. Это очень сильное сопоставление, к тому же нас умело вводят в заблуждение. Мы не понимаем, от чьего лица ведется повествование: всевидящего автора или кого-то из героев. Честно признаюсь, когда я читал рассказ в первый раз, я не заметил там слова «Папа». Я удивился, обнаружив его при втором прочтении. Многие читатели говорили, что с ними происходило нечто подобное. Вы так и задумывали это изначально?

У.У.: Мне нравится, когда важные для сюжета детали подаются в непринужденной манере, без нагнетания драматизма. То, что он отец одного, а возможно, и нескольких детей, и что он просто организует похороны этой птицы – домашнего любимца или праздник в честь нее, а вся эта странность и мрачность, окружающие данное событие, существуют лишь в воображении детей – только одна из возможных трактовок. Может быть, все это лишь притворство, часть игры, и мистер Х______ – кто-то совсем другой. Простите, я не смогу дать вам однозначного ответа, и, если вы не возражаете, я сейчас намеренно буду сбивать вас с толку.

Б.П.: Приму к сведению. Мистер Х______ ведет детей в лес, находящийся за старой заброшенной школой…

У.У.: А может быть, школа просто закрыта на лето, Бенджамин?

Б.П.: Ух ты! Ну, хорошо. Кстати, я оставлю это «ух ты!» в интервью. Мне хотелось бы обсудить имена детей. Точнее имена, которые они получают, когда добираются до поляны: Адмирал, Ворона, Полицейский, Контролер и, конечно же, бедняжка Кошачьи штанишки.

У.У.: А может, Кошачьи штанишки – не такой уж и бедный?

В 00:35 ночи раздается громкий стук в дверь Бена.

Бен живет один в маленькой квартире с одной спальней в подвале аварийного дома из красного кирпича, расположенного в районе, который изначально задумывался как престижный. В квартире почти нет мебели, но его это устраивает, единственное, чего ему недостает, – это естественного освещения. Бывают дни, особенно зимой, когда он подолгу стоит, прижавшись лицом к окошку, спрятанному за черной решеткой из кованого железа, около входной двери.

Кто бы там ни был за дверью, он продолжает настойчиво стучать. Бен неуклюже натягивает джинсы, берет металлическую трубу, которая стоит около прикроватной тумбочки (не то чтобы он когда-нибудь пользовался ею, он вообще не дрался с пятого класса школы), и направляется в комнату, которая служит ему одновременно гостиной и кухней. Он не включает свет и размышляет, проигнорировать ли стук или позвонить в полицию.

Из-за массивной деревянной двери слышится голос:

– Бенджамин Пиотровски? Я прошу вас, мистер Пиотровски. Я знаю, уже поздно, но нам нужно поговорить.

Шаркая, Бен идет через комнату и включает свет в прихожей. Он выглядывает в окошко у двери. На ступенях стоит женщина, на ней джинсы и черная толстовка с капюшоном. Бену она незнакома, и он не знает, что ему делать. Он включает верхний свет в гостиной и кричит через дверь:

– Мы знакомы? Кто вы?

– Меня зовут Марни. Я подруга мистера Уитли и пришла по его просьбе. Пожалуйста, откройте дверь.

Теперь, когда она представилась и сказала, что находится здесь по просьбе мистера Уитли, все начинает обретать смысл. Бен никогда не теряет бдительности. Но, несмотря на голос разума, он отпирает замок и открывает дверь.

Марни проходит внутрь, закрывает дверь и говорит:

– Не волнуйтесь, я ненадолго. – Она идет, положив руки на бедра, ее движения легкие, уверенные, как у спортсменки. Она выше Бена и совсем немного не достает до шести футов. У нее темные волосы до плеч, а глаза расположены как-то несимметрично: левый – немного меньше и находится чуть ниже правого. Ее возраст сложно определить – где-то между тридцатью и сорока с небольшим. Как и многим людям, уверенным в своей моложавости (на его румяных щеках до сих пор не растет даже легкая щетина), Бену кажется, что она выглядит моложе своих лет.

Бен спрашивает:

– Не хотите стакан воды или еще чего-нибудь… Марни, верно ведь?

– Нет, спасибо. Собрались чинить водопровод на ночь глядя?

– Что? Ой. – Бен прячет трубу за спину. – Нет. Это… кхм… эта штука для самообороны. Я подумал, что ко мне хотят забраться воры.

– Стук в дверь для вас приравнивается к краже со взломом? – Марни улыбается, но это фальшивая улыбка, такая обычно бывает у политиков. – Простите, если разбудила вас, поэтому сразу перейду к делу. Мистеру Уитли не понравилось, что вы разместили на своей страничке в Фейсбуке фотографию вашего входного билета.

Бен яростно заморгал, как взятый в плен шпион, в глаза которого направили свет яркой лампы.

– Что, простите?

– Вы опубликовали фотографию входного билета сегодня вечером в девять сорок шесть. На данный момент у нее уже триста десять лайков, восемьдесят два комментария и тридцать репостов.

Голова птицы. В перерывах между расшифровкой интервью и настойчивым игнорированием звонков из ресторана (этот засранец Ши опять звонил, чтобы поменяться сменами) Бен с восхищением рассматривал птичью голову. Его поразило, какой она была одновременно легкой и тяжелой на его ладони. Он потратил целый час на то, чтобы сделать постановочные снимки головы, и решил использовать одну из фотографий при публикации интервью. Сначала Бен положил птичью голову на корешок раскрытого блокнота, в котором он делал заметки по ходу интервью. Чуть-чуть повернул голову, чтобы была видна длина ее клюва. Фотография получилась слишком банальной и недостаточно загадочной. На следующих снимках он стал упражняться в несоответствии образов: голова посреди белой тарелки; голова в большой ложке; голова, обвитая синими шнурками от его кедов; голова на холодильнике или на подоконнике в обрамлении черных решеток за окном. Он снял голову крупным планом на потрескавшемся паркете так, чтобы черные глаза, красные перья и клюв цвета слоновой кости заполняли собой весь кадр. Зрители не смогли бы определить настоящий размер головы ввиду отсутствия фона или предметов для сравнения масштабов. Это был самый удачный кадр. Он опубликовал его с подписью: «Читайте скоро в «Нью дарк ревью»: «Кое-что об Уильяме Уитли» (ему показалось, что он придумал нечто невероятно умное). Разумеется, многие его друзья (ведь они были его друзьями, правда же? Можно ли считать полноценными знакомыми кучку аватарок и покрытых пикселями фоток, а также суждения, высказанные людьми, которых никогда не встречал лично?) по онлайн-сообществу любителей литературы ужасов с энтузиазмом комментировали фото. Бен сидел перед ноутбуком и наблюдал, как растет число лайков, комментариев и репостов. Каждый комментарий и репост вызывал у него неподдельный интерес, и он