Шее, плечам стало прохладно и вместе с тем горячо. С минуту жжение уменьшалось, и внезапно на раны будто плеснули кипятком, вырвав из меня злой стон.

– Терпите, Кир. Это не боль, боль впереди.

И она не замедлила явиться. По спине словно провели оголённым проводом под напряжением. Я заметался, привязанный к ложу, замычал, по лицу покатились слёзы. Чёртовы крысы! Чёртов доктор!

Не помню, сколько длилась пытка. Виктор Георгиевич вырезал почерневшие, начавшие гнить сосуды, поражённые участки кожи и мышц, поместил в раны по очищающему камешку и зашил разрезы. Я постоянно норовил вырубиться, и тогда операция приостанавливалась. Меня откачивали, вливая, как рассказывал док, жизненную энергию из Кристаллов Жизни. Только эти небольшие изумрудные артефакты позволили пережить операцию, ускоряя регенерацию и, что называется, закачивая здоровье в чистом виде. Хвостоломы перестарались, выводя из строя потенциального пособника. Либо учитывали потерю «сотрудника».

Насчёт посмертных штрафов я оказался прав. Перерождение влекло частичную потерю памяти, о чём крысы, очевидно, не догадывались. Я мог забыть что-то важное, а Алмаз не хотел лишаться источника информации. Поэтому надо мной корпел срочно вызванный из лаборатории, где проводились опыты, Виктор Георгиевич. Его начальник не вернулся из дальнего рейда по разрушенным городам Мглистой Равнины, и оперировать пришлось ему.

Под утро операция завершилась, и ко мне пожаловал лично кланлид. Сопровождение он оставил снаружи, а лекарю и медсестричке приказал выметаться. Сев на железный табурет напротив лежащего на животе меня, Алмаз сощурился. Под пристальным взглядом глубоко посаженных синих глаз на изборождённом шрамами и вертикальными морщинами лице я почувствовал себя неуютно.

Года за три до моего ареста новостные порталы пестрели заголовками типа «Генерал Алмазов приговорён к смертной казни!», «Отдавший приказ уничтожить тысячи мирных жителей генерал ВМС арестован!». СМИ твердили, что Алекс Алмазов, герой Среднеевропейского конфликта, последнего в истории Европы на данный момент, обвинён в геноциде. Его люди расстреляли массу народа по этническому признаку, точнее говоря, потомков ближневосточных мигрантов, во время путча, возглавляемого фундаменталистами. Генерал встал на сторону путчистов. Закончилось дело военным вмешательством государств соседей, разгромом мятежников и арестом организаторов. Всем им, несмотря на мягкость европейского законодательства, назначили наказание в виде смертной казни.

Издали я не узнал Алмазова. Рыжая борода, доспехи в рунах преобразили генерала, сделав старше и… брутальнее, что ли. Ему бы секиру вместо шипастой железной палицы, длинные косы вместо бритой головы, и вылитый фэнтезийный викинг.

Длинные у компании руки, раз она добилась замены вышки для столь известного преступника на пожизненное заключение в Талариане. Отсюда вывод: переселенцы отобраны со всего мира. Несколько сотен смертников наберётся. По меркам виртуального мира, в частности, степей, небольшая армия. Учитывая перерождение, Алмаз замахнулся на создание самого живучего боевого подразделения. Только непонятно, зачем компании это всё? Будто не в виртуал поместили, а собрали экспедицию на неизведанный континент.

– Кирилл, – прозвучал низкий, с хрипотцой голос кланлида. – Меня зовут Алмаз, я главнокомандующий клана Зиккурат. Будем знакомы. Что тебе поручили сделать крысы?

Мне едва хватило сил указать дрожащей рукой на кованый столик, где лежал отобранный лекарем кожаный мешочек. Алмаз осторожно прощупал крысиный «подарок» и гаркнул:

– Кулак, Стрый! – В «палату» ворвались двое дюжих бойцов при оружии, в кирасах и кольчужных юбках. – Отнесите эту штуку Академику на изучение, а парня в мастерскую Булочника.

Меня взяли под руки и потащили по коридорчику между огороженных полотном «палат». Внеся в арочный проход, спустились по лестнице, заставив пересчитать непослушными ногами ступени. Один из бойцов подобрал у входа в подземелье зажжённый факел.

За обитой полосами металла деревянной дверью скрывалась камера. Дремавший в уголке на куче сена здоровяк в фартуке и замызганных шерстяных штанах подскочил, заслышав скрип отпираемого засова, и рассыпался в приветствиях перед «господином Алмазом», шедшим позади нас. Затем сноровисто поднял моё безвольное тельце и подвесил на цепи.

– Знаешь, как поступают у нас с предателями? – возник предо мной кланлид. – Поскольку мы перерождаемся у костра, казнь теряет педагогическую функцию. Сколько угодно убивай человека, окончательно жизни его не лишишь. Сильный характером ожесточится, и из него не получится ничего путного. Затаит злобу и ударит, стоит ослабить бдительность. Единственный способ воздать по заслугам – упечь в место, где он не сумеет умереть и, следовательно, переродиться. Предателей, Кирилл, мы замуровываем живьем, снабдив Камнями Жизни. Заряда артефакта хватает надолго. Изменники, к которым такое наказание применили впервые, до сих пор стоят внутри толстых стен Зиккурата, бубнят себе, значит, живые. Разве что тронулись малость. А может, и не малость. Вижу, парень ты неплохой, – смягчил тон Алмаз. – Расскажи, какую роль отвели тебе морраты? Не то за допрос возьмётся Булочник, – кивок на здоровяка в фартуке, – у него методы жёстче моих, намного. По сравнению с ними операция без анестезии покажется отдыхом в сауне. Сэкономь и себе, и нам время.

– Крысы сказали распылить ту дрянь над костром перерождения. Всё.

– Почему согласился сотрудничать с ними? Они бы ничего тебе не сделали, перерождение снимает практически любой дебаф.

– Хотел предупредить вас. Отказался бы, они кого-нибудь другого нашли.

– Правильно сделал, коли не врёшь. У меня для тебя две новости, Кирилл Стерхов, хорошая и плохая. Хорошая – у нас нет мага разума, способного вытрясти из памяти нужные нам сведения. Плохая – придётся тебе выпить эликсир правды. Рассказывай подробно, как угораздило попасть к морратам, что они обещали. Всю историю до того, как к воротам вышел.

Разжав зубы, в рот вставили воронку. По горлу потекла тёплая невероятно горькая жидкость. Падая в желудок, она согревала внутренности. Камеру вдруг заполнил густой светящийся туман. Звуки доносились издалека, хотя и чётко. В голову словно натолкали ваты, почувствовался солёный привкус во рту.

Я слышал собственный голос, говоривший о злоключениях у курганов, о нежелании присоединяться к клану, о зарождавшихся планах пересечения степи. Алмаз иногда задавал вопросы, и я отвечал ему со всей искренностью одурманенного спецпрепаратом человека.

– Виктор Георгиевич, приведите в порядок парня. Он ещё понадобится, – выслушав рассказ, произнёс кланлид.

Эхо удаляющихся шагов смешалось с шумом льющейся жидкости. Меня обдало прохладой. Лба коснулось нечто скользкое, в рот вставили воронку и залили жидкость, на сей раз пряную, после чего чьи-то сильные руки сняли мою тушку с цепей, уложили на сено.

Когда в голове прояснилось, я заметил колдующего над склянками на раскладном столике лекаря. Мужик в фартуке дремал, заняв привычный угол.

– Пить, – просипел я. Во рту пересохло, помятое