– Ух, ты! – Кулек порылся в стопке потерявших товарный вид журналов, достал «Плейбой» с оторванной обложкой и, пролистнув, показал собутыльнику фото блондинки с обнаженной грудью, широко расставившей длинные ноги в черных колготках и красных туфлях на высоченной «шпильке».

– Такие?!

Его многоопытный товарищ посмотрел, прищурившись, подумал, потом все-таки кивнул.

– Почти…

Он не упомянул, правда, что с дружбаном они пили не ассамблированный Гранд Кюве, а принесенный Архипычем самогон, закусывая его вчерашними биточками, а также что бар «Сияние» у местных жителей имеет более меткое прозвище «Синяк», и девушек в черных колготках, обретающихся там с утра до вечера, зовут не иначе как «жабы». Но утаивание подробностей не есть ложь, к тому же последние два обстоятельства вполне могли быть Архипычу неизвестны.

– Ух, ты! – повторил Кулек. – А чем занимается твой дружбан?

Со странной смесью вожделения и отвращения он выпил еще один стакан мыльной жидкости, высыпал в рот целую жменю семечек и съел их вместе с кожурой.

Архипыч слегка призадумался и сформулировал:

– Металлами.

– В смысле?

– Ну, медь, свинец. Добыча полезных ископаемых…

– На экскаваторе, что ли? – поразился Кулёк. – Олигарх?

– От, бурлак… В скупку сдает! – цыкнул на него Архипыч. – Скупка цветных металлов – слыхал про такую?

Кулёк, конечно, слыхал.

– Так ведь… Что сдает – ясно. Где ж он его только берет, этот металл?

– А где, ты думаешь? Под ногами валяется, где еще!

Кулёк удивился, захлопал наивными пьяными глазами.

– О, смотри!

Архипыч наклонился к нему и подергал за полы замызганной ватной куртки, которые за неимением пуговиц были скреплены между собой куском проволоки.

– Это что, по-твоему? А?

– Ну, в общем… Проволока, – признался Кулёк.

– Для тебя это проволока, а для деловых людей – алюминий! – гремел Архипыч. – Где взял?

– Поднял, – моргнул несколько растерянно Кулёк. – Из магазина шел… Смотрю – лежит, вот и взял…

– То-то и оно! Я ж и говорю: под ногами валяется!

– А-а…

– Ну!

Что означало это «ну», не знал, пожалуй, и сам Архипыч. Из-под полуопущенных век он смотрел на своего собеседника, пока тот не отвел глаза в сторону. Кулёк внимательно рассмотрел кирпичную перегородку, которая когда-то являлась частью ремонтной мастерской, была выбелена и даже украшена плакатами по технике безопасности: «Пьянство на рабочем месте – главная причина травматизма!»

А потом посмотрел вверх, в темнеющее пасмурное небо, где высоко за тучами проплывал американский спутник-шпион. Спутник он, правда, не заметил, но обратил внимание на линию электропередачи, проходившую в непосредственной близости от мехдвора.

– А ведь и над головой тоже висит, – удивился Кулёк.

– Что висит? – не понял Архипыч, успевший выйти из контекста беседы. Пока Кулёк смотрел в небо, он аккуратно пропустил по пищеводу свои двести пятьдесят и бросил в рот горсть нечищеных семян.

– Говорю, не только под ногами валяется, – уточнил Кулёк, ткнув пальцем в Т-образный силуэт столба электролинии. – Металл, в смысле. Вон сколько проводов понавешено…

Архипыч посмотрел на его палец, мысленно выстроил замысловатую и идеологически выдержанную фразу, которую тут же и озвучил:

– Бурлачина ты, Куль. В тебе, я вижу, советское воспитание убило хозяина. Это ж электричество, оно в нашу деревню текёт.

– А нам какое дело? – усмехнулся Кулёк. – Раньше при лучине сидели, и ничего. Песни пели разные… народные. Никто не жаловался… Зато мы с тобой килограммов двести оттуда снимем, как с куста. – Он заговорщически подмигнул: – В Кукуеве-то, в баре этом твоем, как его… лампочки-то все равно гореть будут.

Архипыч покачал головой. В логических построениях его собеседника зияли явные пустоты.

– А телевизор, он раньше тоже от лучины работал? – спросил он.

– Так при чем здесь телевизор? – удивился Кулёк. – Так ведь не было раньше телевизоров, слышь…

– Зато сейчас – есть! – вдруг гаркнул Архипыч. – У меня дома стоит! «Аншлаг»! Саша Белый с «Бригадой»! Футбол! Послезавтра «Спартак» с «Валенсией» играют! Ты что, охренел совсем?

Кулёк, в котором советская власть убила хозяина, наморщил лоб.

– Верно, Архипыч, – сдался он под шквалом неопровержимых доводов. – Погорячился я. Это неправильно.

Стемнело, сеялся мелкий дождик, alkachi сдвинулись под остатки крыши и зажгли керосиновую лампу. В полном молчании Архипыч откупорил еще одну заморскую бутылку, наполненную «спиритус инферналисом» собственного производства; разливая его в пластиковый стакан, он покачнулся и остервенело выругался. Дрожащий свет спички, от которой Кулёк присмолил свою «примину», осветил величественную, как Колизей, руину старого мехдвора.

– То, что к нам текет, оно пусть себе и текет, – рассуждал Архипыч, любуясь игрой лунного света в мутной жидкости. – На это рот не разевай. Не наглей. Оберегай и пользуйся. А вот ежели текет мимо нас…

Он поднял голову и устремил взгляд вдоль шоссе Е30, по которому уносились в направлении Москвы размытые дождиком огни автомобильных фар.

– …То надобно сделать так, чтоб текло опять-таки в нашу сторону, – закончил он. – Первый закон Ломоносова. Вдоль трассы электричество куда идет? На Москву? А нам до нее какое дело?

– Так это ж высокое! – нахмурился Кулек. – Три тысячи вольт! В пепел сгорим! Не-а… Я не подпишусь!

– Сгорим, – согласился Архипыч. – Тут ты прав. Ну, да ладно, я еще кое-что знаю…

Он медленно поднялся, пробуя обескостевшие от самогона ноги, крякнул многозначительно.

– Вон там, под землей… – Жестом мессии он снова простер руку на северо-запад, параллельно сверкающей, словно усыпанной бриллиантами трассе Е30.– Там, в люках, кабеля толстенные. С мою руку будут. Какая с них польза?

– Так это ж «московская линия»! – ахнул Кулек. – Говорят, раньше вдоль нее часовые на мотоциклетках ездили…

– Так то раньше. Где теперь эти мотоциклы? Где часовые? То-то… Теперь она никому не нужна.

– Скажешь тоже, – уперся Кулек. – Правительственная связь не нужна?! Да за нее и расстрелять могут!

Архипыч высокомерно усмехнулся и махнул рукой.

– Сказал, как в лужу… Сейчас демократия, разоружение! Да и вообще – другое время, никого не расстреливают! Даже не сажают. Почти…

– Погодь, а сколько там напруги? – вновь озаботился Кулек. – Вдруг тоже тыща вольт…

Архипыч покачал головой и икнул.

– Нет, она вроде вообще без электричества. В телефоне какая напруга? А это телефон и есть, мне мастер один рассказывал, еще при большевиках… Ладно, не в том суть, – оборвал он сам себя. – Главное, что к нам оттуда ничего не текет. И вообще, кабель этот, московский, никому не нужен, забросили его… Значит, можно смело вырезать, сколько надо… Хоть меди, хоть алюминия, хоть свинца – все сгодится…