завитках волос. Лишь подсвечивает стриженую макушку. Сверху и сквозь. Он стоит прямо, смотрит за горизонт. Изредка трогает босой ногой кромку воды.

Иван отмирает. Пытается вдохнуть. Легкие забиты чем-то горячим и тяжёлым. Что-то туго стягивает грудную клетку. Болит под ребрами. Подходит ближе. Хочется протянуть руку. Проверить видение на реальность. Стискивает пальцы до белых пятен. Не поддаётся соблазну.

Встаёт рядом, чувствуя плечом чужое тепло. Реальность. Надо же, на самом деле. Тоже смотрит за горизонт. Молчание становится ощутимым. Напряжение зависает в раскалённом воздухе. И тогда… Дино… говорит:

— Привет.

— Привет, — отвечает Иван.

Косит глазами. Хочется повернуться и в упор, в омут его глаз. В глубокое синее море. Угол рта Дино дёргается.

— Нам надо поговорить.

— Наверное, — склоняет голову Иван.

Он так долго ждал этого разговора, что теперь не хочет его. Чувство, близкое к отвращению.

— Тебе надо перевестись в другой универ, — равнодушно бросает Дино, подхватывает двумя пальцами ягоду вишни из целлофанового пакета. Бросает в рот.

Иван не удивляется. Чего он ждал.

— Зачем ты так? — спрашивает он.

Дино поворачивает к нему лицо и смотрит взглядом Давы.

— Зачем я что? Зачем ты преследуешь меня? Я звал тебя?

— Но я…

— Если бы я хотел тебя видеть, то сам позвал бы. Нет?

Насмешливо щурится на солнце. Потом вздыхает. Снова смотрит на Ивана. Вздыхает ещё раз… И снимает с лица надменную маску Давы…

— Понимаешь, — он смотрит прямо в глаза Ивану, — я вижу тебя и вспоминаю всё то, о чём не хочу помнить. А ты ходишь рядом и смотришь. Взглядом побитой собаки. Это невыносимо. Как будто это что-то изменит. Как будто я могу забыть… Может быть, если бы тогда…

— Нам было хорошо, — Иван отводит взгляд в сторону.

Говорить вдруг становится стыдно. Как в том сне, когда ты вдруг внезапно голый и на главной площади.

Дино вдруг улыбается.

— Было, — смотрит, не отрываясь, прямо в душу. — Очень хорошо. Только это не меняет всего остального…

Замолкает. Думает о чём-то. Протягивает руку. И по щеке пальцами. Иван вздрагивает. Пальцы холодные. Пахнут вишней. Взгляд Дино становится глубже. Он быстро облизывает губы. Иван сглатывает вязкий комок в горле. В голове стучит так, что закладывает уши. Сплошной синий гул. А над головой сгущаются тучи. Небо темнеет. Река хмурится угрожающе.

— Дино… — полузадушенный выдох…

И слепо вперёд всем телом. В вишнёвые губы Дино. Обнимает за шею. Тот замирает. На мгновение. Ладонями плавно за плечи. Прижимается. Иван тонет в вишнёвой синеве. Задыхается. Целует с такой силой, что заканчивается воздух. Впивается пальцами, комкая лёгкую ткань рубашки. Сердце барахлит. Сбивается с ритма. Чувствует такой же сбой ритма с другой стороны. От этого поцелуя зависит существование целой вселенной. И если он сейчас отпустит Дино, то больше не увидит его никогда.

Плохая сказка.

Надо держать ещё крепче. Чтобы злые чары не вернулись. И царская дочь не превратилась в ледяного принца. Не обожгла холодом надменных глаз Давы.

Только не это.

Иван не переживёт этого во второй раз. Поэтому он с ещё большей силой сжимает пальцы. Ещё жёстче впивается в губы Дино. Запах вишни усиливается, стекает по подбородку. Дино дёргается. Пытается оторвать от себя чужие руки. Силы неравны. Никакой спортзал не заменит здорового физического труда. Иван прижимает Дино всё крепче, пальцы сводит до онемения. Тело Дино вдруг покорно расслабляется в путах стальных объятий. Его руки больше не пытаются оттолкнуть его, расслаблено опускаются вдоль тела. Иван знает только одно — пока он держит Дино в своих объятиях, пока целует его, Дава не вернётся. И если держать Дино очень долго, то он навсегда останется с ним.

…

Глаза близко-близко. Тянут, зовут в свою молчаливую глубину. Глубокий синий взгляд. И тонкий шрам через бровь и под волосы. Странно, что ты не замечал его раньше. Ничего странного, ведь ты так давно не смотрел в его глаза.

Ты готов вечность дышать пьяной синью. Прикасаться губами к тонкому шраму, рассекающему бровь надвое. Нежно и ласково баюкать послушное тело в своих объятиях. Вишнёвый сок подсыхает на белом льне. Впитывается в песок алым янтарём. Отдаёт солью на губах. Вишня с привкусом железа. Внутри головы тяжело и гулко стучит у висков. Гул отвлекает. Мешает сосредоточиться.

Ты хотел бы остановить время. Остаться навсегда здесь и сейчас. Быть только с ним. Теперь, когда он совсем твой. Полностью принадлежит тебе. Не смотрит холодным равнодушным взглядом. Не кривит рот. Вишнёвые губы приоткрыты. Взгляд затуманен. Никто не сможет его любить так, как ты. Ты сможешь. Ты так долго любил его, что понимаешь, это навсегда.

Больше никто не разлучит вас. Ни время. Ни обстоятельства.

Теперь всё можно. Целовать его прохладные губы. Делить на двоих вишнёвый сок. Дышать пряностью свежей травы. Это ваше общее счастье. Никому не отнять.

Тебе всё равно, что скажут. Ты обрёл своё счастье. Вот оно, совсем рядом. Ты прижимаешь его к своему сердцу. Заглядываешь в глаза. Тонешь в глубоком синем море с мерцающими в глубине льдинками. Льдинок становится больше. Только тебя теперь не обмануть. Это обманчивая холодность. Маска ледяного принца. А под ней томный и далёкий взгляд сказочной царевны.

Твоя царевна просто немного устала. Так бывает в сказках. Спящую царевну может разбудить только поцелуй. Если любовь настоящая. И ты целуешь в вишнёвый рот. Улыбаешься. Ждёшь, когда твоя царевна проснётся.

Вечер опускается на тихий и молчаливый берег. Вода у берега осторожно касается ваших ног. Вишнёвые песчинки липнут к коже. И впервые за долгое время спокойно на душе и в мыслях. И ты улыбаешься. Обнимая свою любовь.

Эпизод 10

Иван медленно идёт по сухой наезженной дороге в сторону деревни. Смотрит, как ноги взбивают серую пыль. В голове тяжело и вязко. Давит в затылке. Мокрая футболка липнет к груди. Руки саднит. Иван поднимает ладони. Разглядывает царапины. Колючий песок всегда оставляет следы на коже. Когда пытаешься оттереть им грязь. Эффект наждачной бумаги. В голове тяжело и вязко. Пусто. Ничего не осталось. Иван усмехается. Губы стиснуты судорогой в одну линию. Челюсти ломит от напряжения. Не выходит расслабиться.

Иван не думает об этом. Не думает об этом. Не думает. Об этом.

Чьи-то шаги за спиной. Неясная надежда. А вдруг? Иван останавливается. Пытается почувствовать. Кажется, что…

— Привет, — тяжёлая рука хлопает по спине. — Оглох, что ли? Кричу тебе, кричу.

Колька Ступицын приветственно наклоняет голову. Улыбается во весь рот.

— Давно не виделись. На лето приехал? А я так не поступил никуда. В деревне