Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но она непременно сможет преодолеть все преграды! В Ирландии ее считали сорвиголовой, она была дерзкой девчонкой, росла вместе с братом и его друзьями, принимала участие во всех их играх. Энни любила демонстрировать Патрику свою силу и ловкость. Она смело скакала на норовистых лошадях без седла и не боялась даже тех скакунов, которые внушали робость брату.
Энни была уверена в своих силах. Она прекрасно знала, что, несмотря на свое женственное очарование, у нее хватит сил и выносливости для опасного предприятия. Быть может, она единственная из О Конеллов, оставшаяся в живых. Однако Энни решила не сдаваться и искать Патрика до тех пор, пока еще теплилась надежда на то, что ее старший брат жив. Она будет искать его, пока не найдет. И эта цель будет поддерживать ее в борьбе за собственную жизнь.
Эти мысли придавали Энни мужества и спасали ее от безумия. Если бы она позволила себе предаться воспоминаниям о дорогих ей отце и матери или думать о Джеке, то сразу потеряла бы чувство реальности, а быть может, и рассудок. Перед лицом Манипу она должна сохранять мужество и бесстрашие. Энни не хотела предстать перед вождем слабой и беспомощной.
Сохраняя полное самообладание, Энни вместе с Манипу въехала в его деревню, над которой уже спустилась ночь. Ухали совы, где-то неподалеку лаяла собака. Далекий барабан непрестанно отбивал четкий ритм.
Девушка чувствовала на себе взгляды жителей деревни, когда проезжала вместе с Манипу на его жеребце мимо хижин. И хотя Энни старалась глядеть вверх, на темные вершины деревьев, чтобы не встречаться с аборигенами взглядами и не дать возможность им разглядеть страх в ее глазах, она давно уже заметила, что деревня состоит из построек разного рода. Здесь были навесы, крытые корой, хижины из длинной сухой травы и бревенчатые дома. Это оказалось открытием для нее, так как раньше Энни думала, что все маорийские жилища имеют коническую форму. Здесь же она обнаружила, что многие туземцы живут в более просторных и крепких домах, чем некоторые переселенцы в Новой Зеландии. Однако аборигены, как она считала, вряд ли становились от этого менее дикими.
Манипу вез ее к дому, расположенному в стороне от других маорийских построек. И когда он привязал лошадь к коновязи у просторного аккуратного жилища, сердце Энни взволнованно забилось. Может быть, Манипу прямо сейчас приступит к осуществлению планов, которые он строил в отношении своей будущей жены? Что произойдет с ней дальше? Не собирается ли вождь взять ее силой, если не получится лаской, как и прежде? Может быть, он решил сделать из нее покорную рабу, готовую по первому зову удовлетворять прихоти своего господина? Нет, она не позволит сделать это, она обязательно убежит!
Когда Манипу спешился и взял девушку за талию, чтобы помочь ей спрыгнуть на землю, Энни напряглась всем телом, избегая встречаться с ним взглядом. Однако он был, как всегда, нежен и мягок и обращался с ней как с величайшей драгоценностью. Он бережно опустил девушку на землю, а затем, подхватив ее под локоть, повел в дом, обходясь с ней так, словно она — нежный цветок.
Переступая порог дома, Энни почувствовала, как на нее дохнуло теплом. В пути Энни озябла от вечерней сырости. От аппетитного запаха дичи, которая тушилась с луком в котелке над огнем, у девушки засосало под ложечкой. В доме метались отблески огня, высвечивая висевшие на стенах травы и боевое снаряжение Манипу.
Но взгляд Энни привлекли не лук и стрелы, и не боевые палицы. Сердце девушки дрогнуло, когда она увидела спокойно сидящую рядом с очагом прекрасную маорийку. Было совершенно очевидно, что эта красавица — жена Манипу. Эта женщина не могла быть служанкой. Так какую же роль на самом деле отвел ей вождь: служанки или наложницы? Щеки Энни загорелись от унижения.
Она растерянно смотрела на туземку. О, как прекрасны ее огромные темные глаза! Женщина выглядела очаровательно в своем замшевом платье с красивым узором. Затем взгляд Энни упал на золотые серьги маорийки. Эта женщина носила золотые украшения! Но каким образом туземцы смогли приобрести такие дорогие вещи? Ни один из белых торговцев не расстался бы с подобными сокровищами и не стал бы обменивать их. Наверняка эти украшения сняли с убитых пленников! Сердце Энни снова сжалось от страха.
А Манипу между тем провел Энни вглубь дома и усадил на подушку, набитую свежим сеном. Заметив сердитый взгляд, брошенный туземкой на Манипу, Энни внезапно испытала чувство вины. По всей видимости, туземка не одобряла действий своего мужа, приведшего в дом другую женщину. Тем более, что эта женщина оказалась белой. Наверняка маорийки ненавидели белых женщин даже больше, чем белых мужчин. Ведь белые женщины представляли настоящую угрозу для них. Планы Манипу могли сорваться из-за негативного отношения жены к тому, что он привел в дом другую женщину.
Вождь обратился с приветствием к жене, проговорив что-то клокочущее на их гортанном наречии, затем присел на корточки перед очагом, между Энни и туземкой.
Маора, а Энни поняла, что женщину зовут именно так, отбросила свое рукоделие на циновку. Она гневно посмотрела на мужа, но тот не удостоил ее взглядом. Он знал, что поступил неправильно, приведя белую женщину в дом, где жила жена-маорийка. Однако Манипу был вождем, а вожди делают обычно все, что им заблагорассудится, поэтому Маора не задавала лишних вопросов.
Туземка внимательно вгляделась в лицо Энни. Казалось, губы Маоры источают яд, а в глазах горит зловещий огонь. Однако, заметив бледное, искаженное горем лицо белой женщины, маорийка довольно улыбнулась. В этой девушке не было ничего привлекательного для Манипу. Он привез ее для того, чтобы провести с ней всего лишь одну ночь, а на следующий день избавиться.
Нет, эта белая женщина не представляла угрозы для Маоры, поэтому она не будет проявлять своего недовольства по поводу того, что ее муж хочет ночью поразвлечься. Уже завтра он опять вернется к ней, Маоре! Возможно, Манипу даже отдаст эту бледнолицую ей в служанки, после того как утолит с незнакомкой свою страсть. Эта мысль привела Маору в восторг. Она всегда мечтала иметь белую рабыню. Она заставит чужеземку носить дрова, разжигать огонь в очаге, готовить пищу. А сама Маора сможет уделять больше времени рукоделию.
— Жена, оставь Манипу наедине с этой белой женщиной, — приказал Манипу, мельком взглянув на Маору. — Ты выйдешь за порог и будешь сидеть там и ждать.
Маора насторожилась, чувствуя подвох. Может быть, в глазах мужа эта женщина выглядит совсем по-другому? Может быть, он не считает ее слишком бледной и безобразной? А что если ему доставит удовольствие время, проведенное наедине с этой белой женщиной, и он решит объявить ее первой женой, главной в доме? О, эта мысль была невыносима! Маора кинулась к мужу и, прильнув к его плечу, горячо прошептала:
— Муж мой, разве ты не устал с дороги, разве ты не хочешь, чтобы твоя жена позаботилась о тебе? Неужели эта бледнолицая сможет ухаживать за тобой так, как это принято у нашего народа?!
— Женщина не должна задавать вопросов, она должна выполнять приказы своего мужа, — отрезал Манипу, сердито глядя на жену. — Выполняй то, что тебе приказал муж!