ветров бухту, являлся главным портом Крымского ханства. Именно сюда из Стамбула прибывали крымские ханы, получившие от султана право на наследную власть. Именно здесь, в мечети Джума-Джами, они всенародно объявляли о вступлении на престол. Основными торговыми контрагентами Гёзлёва были Анатолия и Стамбул. Э. Челеби сообщает нереальную цифру принимаемых портом судов — 1000[74]. По мнению Манштейна, просторная гавань Гёзлёва могла вместить до 200 судов[75]. Непонятно, однако, что под этим подразумевал автор: количество принимаемых кораблей в год или одновременно? Гораздо более реальные цифры для конца XVIII и начала XIX вв. приводит П.С. Паллас — 176 судов в 1793 г.[76] и П. Сумароков — 170 судов в 1801 г.[77] Основными экспортными товарами служили пшеница, соль, шерсть и войлок, кожи, особенно овечьи бурки, а также, до присоединения к России, — невольники. Гёзлёв являлся, по словам Тун-манна, «тем местом, куда восточные ногайцы привозят наибольшее количество продуктов своей страны»[78]. По рапорту первой бригады 21 марта 1779 г., к Козловской пристани причалили две большие лодки очаковских турок для продажи муки пшеничной, сухарей, изюма, табака, хлопчатой бумаги и прочего[79]. Присутствие в номенклатуре товаров хлебной продукции объяснимо, скорее всего, трудностями того сложного времени.

Чтобы получить наиболее полное представление о многообразии привозимых товаров, предоставим слово П. Сумарокову: «Шелковые, бумажные ткани, пряденая бумага, вино, апельсины, лимоны, каштаны, маслины, анапольские яблоки, сушеные груши, финики, сарацинское пшено (рис. — В.К.), волосские орехи, кофий, бекмес, нарде (напиток, варенный из винограда), фурма, рожки, уксус, мед, деревянное масло, жареный горох, ладан, тютси или турецкий ладан, греческое мыло, квасцы, курительный табак, черные сафьяны, медь, медная, глиняная посуда, краска яна, чернильные орешки, сапожной клейстер, красная икра, чеснок, доски кипарисные, чинаровые, ореховые и сосновые, дубовые желуди и разная бакалея». Этот перечень отражает, по сути, номенклатуру товаров типичного восточного рынка[80]. Ведущее положение в крымской торговле Евпатория сохраняла и в самом конце XVIII в., уже и после присоединения к Российскому государству[81]. Справедливо будет утверждать, вслед за Тунманном: «Гёзлёве или Гьюзлеве — один из самых значительных городов Крыма»[82].

* * *

Еще до недавнего времени на изучение памятников турецко-татарской эпохи в Крыму было наложено негласное табу, хотя на протяжении 1965—1985 гг. в Евпатории осуществляли реставрацию одного из самых ярких архитектурных творений — мечети Джума-Джами. Но снос в 1957 г. крепостных ворот Одун-базар капуси иначе как проявлением вандализма и мракобесия назвать нельзя, ведь это не диктовалось решением каких-либо градостроительных задач.

В 1991—1992 гг. по заданию Главного управления архитектуры и градостроительства Совета Министров Автономной Республики Крым Западнокрымская экспедиция Института археологии НАН Украины провела предреставрационные исследования единственного сохранившегося в Крыму текке дервишей в Евпатории[83]. Это явилось началом новой эпохи в археологическом изучении Гёзлёва. Вскоре археологи обследовали евпаторийские турецкие бани[84].

В настоящее время перспективы дальнейшего изучения Гёзлёва представляются таким образом:

1. Использование любой, даже небольшой возможности для археологических раскопок территории города с целью выяснения стратиграфии позднесредневекового памятника, мощности культурных напластований, характера их залегания. Для решения этой задачи необходимо привлечь квалифицированных специалистов — профессиональных археологов и архитекторов.

2. Археологическое исследование наиболее ярких образцов турецко-татарской архитектуры, таких как мечеть Джума-Джами, текке, караимских кенасс, ни в коем случае не задевая религиозных чувств верующих. Если же возникает недопонимание со стороны отдельных конфессий, лучше отказаться от проведения таких работ.

3. Археологические раскопки крепостных стен и башен Гёзлёва которые были полностью руинизированы в конце XVIII—XIX вв. никак не обозначены в современном городе.

4. Изучение этно-исторической топографии Гёзлёва по широкому кругу источников: исторические планы конца XVIII — первой половины XIX веков, письменные свидетельства, сохранившиеся до наших дней исторические традиции. В городе отчетливо выделяются: внутрикрепостное пространство, заселенное в свое время татарами и турками, караимский район, армянский пригород и цыганская слободка. Каждый из них, за исключением последнего, обозначен конфессиональными культовыми постройками.

5. Воссоздание объективной картины исторического развития Гёзлёва на протяжении XVI—XVIII вв. с привлечением всего круга источников: письменных, нумизматических, археологических, памятников архитектурного зодчества. Как представляется, главное значение приобретают турецкие источники, которые пока еще остаются terra incognita для отечественной исторической науки. Недавно опубликованный современный перевод «Книги путешествия...» Эвлии Челеби является лишь первым шагом в решении данного вопроса[85] [1999].

Гёзлёв в XV—XVIII столетиях был одним из важнейших центров не только Крымского ханства, но и северных пределов Оттоманской империи, крупнейшим портом на Черном море. Город играл исключительную роль в международной торговле, экономике Северного Причерноморья и, безусловно, заслуживает самого пристального внимания историков и археологов.

Мечеть Татар-хана в Гёзлёве

Одним из самых ярких архитектурных памятников современной Евпатории, безусловно, является мечеть Джума-Джами, расположенная в прибрежной части города, возле не существующих ныне портовых ворот Гёзлёва. Это памятник архитектуры национального значения[86]. Автором проекта здания был выдающийся турецкий архитектор (мимар) Ходжи Синан (родился в 1489—1588 гг.), создатель таких шедевров османской архитектуры, как мечети Шах-заде (1548) и Сулеймана (1550—1557) в Стамбуле и мечеть Селимие в Эдирне (1569—1575)[87]. На его надгробной плите мечеть Татар-хана в Гёзлёве значится под № 77 из 81 культовых построек[88]. В литературе XIX в. иногда встречается утверждение, что мечеть была переоборудована в таковую из православного или католического храма[89]. Несостоятельность такого утверждения показана Г. Спасским, вполне справедливо заметившего, что сама планировка этого здания однозначно свидетельствует, что изначально оно было мечетью[90]. Именно в соборной мечети Джума-Джами крымский хан сразу после прибытия из Стамбула оповещал своих поданных о законном вступлении на крымский престол в соответствии с письменным указом (ферманом) турецкого султана. Здесь же происходил религиозный церемониал инаугурации хана и освящения его власти.

Первое подробное описание мечети приведено в «Книге путешествия...» знаменитого турецкого писателя Эвлии Челеби, посетившего Крым в 1666—1667 годах: «А самой прекрасной, высокой и восхитительной является соборная мечеть Бехадыр Герай-хана. В длину и в ширину от кыбловых дверей (центральный вход, напротив михраба. — В.К.) — 150 шагов. С левой стороны в этой мечети есть отстроенное место, где намаз совершают достопочтенные ханы. И всего два высоких минарета. Один из них разрушен землетрясением. Но на сохранившийся теперь минарет с правой стороны, я, недостойный, поднимался. Все строения города, их вид и конструкцию я пятикратно осмотрел. Спускаясь с минарета, я насчитал 105 шагов. Действительно, это высокий, отстроенный