Вторглись его мысли. Вспышка событий, которые я пропустила, все его заботы, заботы моей семьи и пугающие образы крови и войны заняли меня на несколько минут. Они были быстрыми, но эмоции и ясность делали их такими реальными. Он был совершенно не в себе.

«Два дня?»

Как он был напуган, когда я отключилась, связь снова прервалась. Как они ждали ученых. Мое сердце бьется тише. Ощущение его бесконечного ужаса было удушающим.

«Где Силхо?»

Он показал мне, что Изабель забрала ее, и она была в поместье, целая и невредимая.

Потом пришли ученые. Ральф. Откровение. Противоядие. Я ахнула.

«Ягоды Луи?»

Он кивнул.

Я познакомилась с Кингстоном через него, ученым-историком, что вообще было какой-то бессмыслицей. Они говорили о необычной стреле. Он сказал, что ей двести лет, и что она принадлежит… моей матери. Моя мать ранила меня…

Мы прыгнули назад во времени.

— Что? — Это прозвучало громче, чем я хотела. Шок пронзил все мое существо. Мы прыгнули назад во времени. Моя мать…

Мне было все равно, что моя мать выстрелила в меня. Она думала… что бы она ни думала… Это была война. Мы перенеслись на двести лет назад.

— Что происходит в твоей голове? — спросил Блейк. Он не мог сложить единую картину из моих беспорядочных мыслей.

Спасти мою мать? Горан! Мы можем предупредить их.

Блейк прищурился, а потом понял, о чем я подумала.

Он вскочил:

— Нет!

Впервые я поняла, что мы не одни. На другом конце комнаты Констанс и мой отец вздрогнули от его, казалось бы, внезапной реакции.

— Что происходит? — спросил мой отец.

Блейк встал с кровати и начал расхаживать по комнате.

Я заметила Энни, сидящую на стуле в углу. На ее лице отразилось облегчение. У всех них. Но появилось больше тревожных морщин.

— Елена, я не собираюсь этого делать. — Голос Блейка оторвал мой взгляд от Энни.

Просто так он сказал «нет».

— Блейк, если то, что ты показал мне, правда… — Я вспомнила то время под деревом, когда я ничего не могла вспомнить. Когда я думала, что он прощается. Он переместился назад. Это была его способность, а не Дент.

В тот раз его не было, он просто исчез. Что, если бы это не было вызвано нарушением его клятвы? Что, если это было связано с этим? Возможно, это начало яркого света, всех тех ярких огней, о которых они с Джорджем говорили годами.

Я нашла взглядом Блейка. Он покосился на меня.

Он покачал головой.

«Ты этого не знаешь.»

Я заговорила вслух.

— Я знаю, Блейк. Это все объясняет.

Мой отец откашлялся.

— Что происходит? — Наши тихие разговоры насторожили их всех, глаза Блейка вспыхнули. Было ли это снисходительностью или смущением?

— Елена думает, что у меня есть новая способность.

— Новая способность? — спросила Констанс, переводя взгляд с Блейка на меня, все еще сидящую в кровати. — Но только у Драконианцев есть способности, а не у их драконов.

— Это единственное, что имеет смысл, — сказала я вслух. Про себя я добавила «С Дентом. Ты знаешь, что это так. Ты был там, Блейк. Это объясняет, почему ты не запомнил меня при первой встрече. Потому что тебя там не было. Но в следующий раз ты был там».

Блейк закрыл глаза и положил руки на голову. Так, как он делал, когда чувствовал разочарование. Я должна была достучаться до него.

«Мы можем вернуться на двадцать семь лет назад и предупредить моих родителей. Мы можем сказать им, что Горан — тот, кто собирается их предать».

— Елена, я не собираюсь этого делать! — сказал он, вырывая меня из моих беспечных мыслей. Ощущение встречи с мамой по-настоящему и возможности вырасти с ней, начать другую жизнь мгновенно исчезло вместе с его словами.

«Почему?»

«Я не собираюсь ворошить прошлое. Ты никогда не знаешь, что именно измениться».

Я уставилась на него, не веря своим ушам. Он даже не стал думать об этом. Это было «нет» с самого начала.

— Что происходит? Ты пугаешь нас, — сказал мой отец мягким тоном.

Блейк знал, как сильно я хотела спасти маму, как сильно я хотела вырасти по эту сторону, чтобы у меня не было прошлого, которое у меня было. Он знал.

Мы всегда старались не говорить о том, «что, если», потому что их не существовало. Но здесь перед нами было настоящее «что, если». У нас действительно была возможность что-то изменить.

И он не хотел исправлять то, что произошло.

— Это окончательно, Елена! — прорычал он и вышел из комнаты.

— Что, черт возьми, происходит? — Голос Энни звучал испуганно.

Я вздохнула, когда слезы навернулись на глаза.

— Елена, — тихо произнес отец и погладил меня по спине рукой.

Я покачала головой.

— Он не хочет возвращаться и предупреждать тебя о Горане. Он не хочет, чтобы мы меняли это прошлое.

Отец слушал с беспокойством, отразившимся на его лице, когда я рассказывала ему все.

— Блейк действительно прав, милая. Ты не можешь вмешиваться в прошлое.

— Папа, если бы мы могли предупредить тебя, что это должно было произойти, что за всем этим стоял Горан… Разве ты не попытался бы спасти маму?

— Спасти маму? Что насчет Констанс и Энни, Елена? — В голосе моего отца звучало разочарование.

Я поняла, как неблагодарно, должно быть, это звучит.

— Не надо, Альберт. Я с Еленой. Это означает, что Лиан никогда бы не было, и Кэти все еще была бы жива, заботясь о своей дочери так, как она всегда хотела. Ли все еще был бы здесь. Энни не стала бы… — Она не смогла закончить. — Все наши люди, никто бы не испытал тьму, которая пришла с Гораном.

Я просто уставилась на них обоих. Я чувствовала себя ужасно, желая вернуть маму, изменить эту жизнь, которая и так была хорошей и сладкой.