описывал деятельность московских караулов в начале XVI в.: «улицы в некоторых местах загораживаются бревнами, положенными поперек и с самых сумерек оберегаются приставленными стражами, так что ночью никому нельзя пройти туда после установленного часу. Кто же будет взят сторожами после этого часа, тех бьют и обирают или сажают в темницу, если только это не будут люди известные и почтенные: тех обыкновенно стражи провожают домой».[100]

Объезжий голова обязан был следить, за укомплектованностью караулов, также чтобы сторожа «не спали и ни за каким дурном не ходили»[101] и внимательно следили за порядком. Для разбирательства задержанные нарушители сопровождались на Съезжий двор, который служил резиденцией объезжего головы.

Не менее важной обязанностью объезжего головы был контроль за строгим соблюдением мер пожаробезопасности. С целью профилактики возгораний строений, в большинстве своем деревянных, жителям Москвы с весны до осени запрещалось отапливать жилые помещения и бани, зажигать в избах огонь в вечернее время. В данный период печи в банях и жилых помещениях опечатывались объезжими головами. Исключения делались в зависимости от холодной погоды. Также в виде исключения, с особого разрешения объезжего головы, один раз в неделю разрешалось топить избы в которых находились, нуждавшиеся в тепле, больные или роженицы. При этом объезжий голова должен был лично контролировать «пока избы истопят», а в случае пожара – организовать тушение. Пищу москвичам разрешалось готовить в утренние часы после восхода солнца в так называемых «поварнях», расположенных вдали от построек: «варить и хлеб печь в поварнях, и мыться в огородах в печах, чтоб не было близко хором».[102] Также объезжий голова должен был инструктировать население о мерах предосторожности по обращению с огнем: «А коли будет день ветрен, и им в те дни ветреные велети есть варити и хлебы печь с великим береженьем».[103]

Кроме этого объезжие головы следили за наличием пожарного инвентаря в каждом дворе или торговом помещении: «водоотливных труб» (т. е. ручных насосов) и емкостей с водой. Во второй половине XVII в. объезжим головам было вменено в обязанности организовывать регулярную чистку дымовых труб, которые также представляли угрозу пожарной безопасности.[104]

Однако не все сословия в равной находились под юрисдикцией объезжего головы. Горожан «простых чинов», не выполнявших противопожарные требования, топивших печи и готовивших еду в не отведенное инструкцией время, не выполнявших повинности по несению караульной службы, объезжий голова имел право подвергнуть телесному наказанию и даже заключить в тюрьму. Вместе с тем, в случае не выполнения законных требований объезжего головы знатными горожанами или их слугами, действовавшими по прямому указанию своего хозяина, объезжий был вправе лишь доложить об этом в Разрядный приказ. Так, например, Объезжий голова Кореев Иван Иванович в 1695 г. доносил в Разрядный приказ, что на его участке за Москвой-рекой: «стольники, и стряпчие, и дворяне, и подьячие, и иноземцы, толмачи, и переводчики, и всяких чинов люди на уличный караул людей своих и дворников не высылают и хоромы топят безвременно, чинятся их великих государей указу непослушны».[105]

Если же дворовые люди на хозяйском дворе знатного горожанина топили печи в отсутствие хозяина, они подвергались наказанию наравне с простыми посадскими людьми. И хотя дворцовые слуги к караульной повинности не привлекались «для того, что государево дело делают беспрестанно», но, что касается мер противопожарных, они были подведомственны объезжему голове.[106]

Длительное время оставался неурегулированным вопрос по статусу иноземцев, находящихся традиционно под юрисдикцией Посольского приказа. Длительные переговоры между приказами в конце концов привели к компромиссному решению: объезжий голова прежде чем предпринять какие-либо действия в отношении иностранцев обязан был их согласовать в Посольском приказе.

Единственное сословие, которое было полностью выведено из компетенции царских объезжих голов, это духовенство. Дворы попов, церковных служащих, монастырские подворья находились в ведении патриарших дворян, которые в свою очередь назначались и подчинялись Патриаршему разрядному приказу. Что касается ремесленников, выполнявших работу по найму и проживавших на подворьях духовенства, то они находились в двояком положении. Социальный статус этих ремесленников подразумевал над ними юрисдикцию государевых объезжих голов, а по месту жительства – патриарших объезжих. Возникающий в следствии этого конфликт интересов часто приводил к столкновениям патриарших и царских объезжих голов, что сопровождалось взаимными обвинениями. Только с 1675 г. дворы духовенства вместе со всеми проживающими в них, за исключением монастырских подворий, перешли под юрисдикцию государевых объезжих голов.[107]

Для выполнения своих функций объезжий голова и, назначенный вместе с ним царским повелением, дьяк имели в своем распоряжении, кроме караулов из местных жителей, еще целый штат приказных служащих. Процесс комплектования этого штата был довольно сложным. В него входили два или три подьячих, которые вели делопроизводство объезда, а также несколько решеточных приказчиков. Приказчики обычно назначались Земским приказом, и они обязаны были выполнять все поручения объезжего головы: инспектировать уличные караулы, руководить заставами у решеток, пресекать внеурочную топку печей, следить за общественным порядком. Иногда на их должности назначались нижних слоев дворянства – выборные дворяне или дети боярские, направляемые из других приказов. Подьячие также назначались в объезд из различных учреждений: из Земского и Поместного приказов, из Приказа Новой чети, из Холопьего суда, из Приказа Большого прихода и т. д. Зачастую эти учреждения не спешили направлять своих сотрудников, особенно грамотных подьячих, в связи с чем нехватка кадров была одной из важных проблем объезжих голов. Пытаясь решить эту проблему, объезжие головы направляли в Разряд жалобы о том, что приказы: «чинятся непослушны, подьячих не дают», или направляют «подьячего худого, которой им не надобен, писать ничего не знает, пьяница», из-за чего «великого государя дело стало».[108]

Кроме Земского приказа полицейскую деятельность в Москве осуществлял и Стрелецкий приказ. В его компетенцию входили функции по организации несения службы стрельцами, по их содержанию, управлению и судом над ними. Стрельцы кроме военных обязанностей по защите государства от внешних врагов, несли в Москве гарнизонную и караульную службу, обеспечивали законность и правопорядок, сопровождали посольства, а также задействовались при тушении пожаров.

Кроме этого, стрельцы обеспечивали надлежащие меры безопасности во время царских выездов: разгоняли толпу любопытных или сдерживали народ. Для этого существовал особый стремянной стрелецкий полк, который охранял государя и его семью во дворце в Кремле и сопровождал царя в поездках. «Стремянной, потому что бывает всегда с царем и с царицею во всяких походах, для оберегания, а в иные службы и в посылки ни в какие не посылается никуды кроме вахты».[109] Так этот полк описывает Г. Котошихин в середине XVII в.

Первые части стрельцов были сформированы молодым Иваном IV в 1550 г. Стрельцы делились на две категории – московских и провинциальных (городовых), для комплектования гарнизонов пограничных крепостей. В XVI в. стрельцы не являлись главной частью армии, в которой их насчитывалось примерно 12 тыс. человек. В начале XVII в. их количество заметно увеличилось. Только в московском гарнизоне их насчитывалось 8 тыс. человек. А во второй половине XVII в. в Москве проживало свыше 22 тыс. стрельцов. Стрелецкие слободы, в которых проживало по 500–1000 человек, располагались в разных местах города, центральные стрелецкие слободы охраняли Кремль и Китай-город и находились: на Моховой напротив Боровицких ворот, в районе современных Манежной и Лубянской площадей, в начале современной улицы Маросейка. Некоторые слободы располагались в районах, охраняемых ими ворот Земляного города. Но главная часть стрелецких слобод располагалась в Замоскворечье в пределах Земляного города. Стрелецкие подразделения назывались полками или приказами по именам своих командиров.

Тот же Г.К. Котошихин описал порядок несения службы стрельцами в Москве: «А на вахту ходят те приказы посуточно; и на царском дворе и около казны з головою стрельцов на стороже бывает по 500 человек, а достальные по городом у ворот по 20 и по 30 человек, а в иных местах и по 5 человек; а чего в котором приказе на вахту не достанет, и в дополпок берут из иных приказов. А в праздничные дни которой приказ стоит на вахте, и им с царского двора идет, в те дни, корм и питье довольное».[110]

Стрелецкая команда, поступавшая в распоряжение объезжего головы, в первой половине XVII в. состояла из 50–70 стрельцов. Однако позднее их число постепенно сократилось до 10 стрельцов. В ее задачи входило задержание и конвоирование нарушителей на Съезжий