Потом я стала видеть Это наяву. Границы пространств (измерений?) — того, в котором я жила, и иного, чужого и страшного, — становились очень тонкими. И то, что было Там, оказывалось прямо Здесь. Когда я жила с бабушкой на старой квартире, переходы происходили почти постоянно, каждый день. Сначала мне казалось, что я сойду с ума. Потом я привыкла.

Я переехала, но и там, где жила после, я иногда каким-то образом открывала Дверь в Иную Реальность, сама того не желая. Сначала я просто начинала чувствовать, как Она открывается, потом почти физически ощущала само То пространство, вливающееся в моё, и почти сразу же начинала слышать Его звуки и видеть.

Самое страшное было не это. Я сама уже ничего не боялась. Но однажды я поняла, что не только сама могу проходить Туда, но и перетаскиваю с собой тех, кто находится в этот момент рядом. Мне было страшно за сына. Я ничего никогда не рассказывала ему об Иной Реальности. Но однажды мы засыпали с ним вместе, когда я вдруг УСЛЫШАЛА. Я сделала вид, что ничего не происходит. Ребёнок посмотрел в мои глаза и шёпотом спросил:

— Ты слышала, мам?

— Что, малыш?

— Эти звуки, что это? Кто здесь? Скажи мне, что ты тоже СЛЫШИШЬ!

— Мы здесь — одни, засыпай, не бойся. Тебе показалось…

* * *

В тот вечер я зашла к ребёнку, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

— Мам, мне страшно, — сказал он.

— Расскажи мне, — спросила я, пытаясь скрыть волнение.

— Я стал видеть Человека в Чёрном. Кто он?

Я закусила губы, чтобы не закричать.

— А как ты его видишь?

— Он приходит ко мне. Иногда во сне, а однажды он был здесь в комнате. Он стоял у окна. Он всегда появляется неожиданно. Я боюсь его. Он весь в чёрном. Как монахи. В каком-то полотне. Я не знаю. Я не вижу его глаз. Но он смотрит на меня. Он молчит. Мне страшно. Зачем он приходит?

Мне хотелось закричать Богу: «За что?!»

Мне было столько же, сколько моему сыну, когда умерла моя мама. Помимо всего, что тогда происходило, начиная где-то за год до её смерти, и всего, что после, был и этот Человек в Чёрном, которого я помню до сих пор.

Однажды, когда я легла спать, я посмотрела на окно. У окна в комнате стоял Человек в Чёрном. Как монах или просто весь в какой-то чёрной ткани. Я не поняла. Я застыла. Меня как будто парализовало от страха. Я не могла пошевелиться. Я не видела его лица. Я не знала, кто он. Он смотрел на меня и молчал.

— А ты спроси его, кто он, — спокойно сказала я ребёнку. — В следующий раз, когда он придёт. Не бойся, просто спроси, чего он хочет.

— Тебе легко говорить, ты же никогда его не видела. Во сне ещё сложнее понять, что это — сон, и что-то сделать. Когда я начинаю понимать, что это — сон, меня выбрасывает из сна…

— А ты постарайся…

— Хорошо, я постараюсь…

Я миру подарила сына.

Кем будет он? Смогу ли я

В него вложить такую силу,

Которой наградил меня

Всевышний, всемогущий бог?

Как мне хотелось, чтоб он смог

Её использовать по назначенью!

Туманно было сновиденье…

И доживу ли я до дня,

Когда его у алтаря

Увижу под руку с подругой?

И вспомнит ли свою он мать

В тот день, когда я от недуга

Беззвучно буду умирать?

Прочтёт ли он мои стихи?

Поймёт ли душу или всуе

Меня с усмешкою осудит

И не простит мои грехи?

Быть может, повзрослев едва,

Простившись молча навсегда,

Уедет в дальние края…

О будущем не знаю я —

Мне остается лишь мечтать

И в сердце тайно свято верить,

Что позабыть он не сумеет

Свою неласковую мать.

* * *

Я видела своего сына ещё за несколько лет до его рождения. Я знала, как он будет выглядеть в этом мире. С момента его появления на свет он был необычным ребёнком.

Он любил одиночество и бурно проявлял недовольство, когда его брали на руки или начинали проявлять к нему то, что люди называют здесь «телячьими нежностями».

Мне кажется, его первые слова были: Я — САМ!» Он даже не давал никому кормить себя с ложки.

Когда он ещё не умел говорить, ему часто снились кошмары, и он дико плакал. Я входила в его комнату, включала свет и видела ужасные картины, будто он отбивался от кого-то незримого во сне и совершенно не реагировал на меня. Мне с трудом удавалось его разбудить, но, когда он просыпался, вспоминал, где он, то сразу мгновенно успокаивался.

Позже он начал разговаривать во сне. Иногда он говорил очень отчётливо и абсолютно серьёзно, по-взрослому, с каким-то человеком, и мне кажется, это был Его Учитель. «Ты же знаешь, я не могу этого сделать сейчас…» — однажды произнёс он лет в семь кому-то во сне.

И мне было страшно за него. Страшно, что он не станет Воином Света.

* * *

Когда он был маленьким, у него была своя любимая игра. Мы приходили в парк, где продавали воздушные шарики. Он просил меня купить ему один. Я покупала. Он брал шарик и, как бы незаметно от меня, отпускал его в небо. Потом поворачивался ко мне и, жалобно глядя мне в глаза, просил купить ему ещё один. Так могло продолжаться до бесконечности. Мне казалось, что он, таким образом, заранее учит сам себя отпускать всё земное, что ему на самом деле очень нравится, как в умных взрослых книжках учат избавляться от идеализаций и привязанностей.

Я никогда не рассказывала ему про Иную Реальность, но он знал Её сам. Он говорил мне о том, что видит, чувствует и знает.

— Я когда-то умер, а потом родился, мам, — сказал он мне однажды перед сном.

Я кивнула головой.

— А потом, когда я снова умру и снова рожусь, у меня будет уже другая мама.

— Необязательно. Души могут встречаться в следующих жизнях, только они могут не узнать друг друга в новом теле.

— Нет, мам, мы больше никогда не встретимся.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что ты больше никогда не родишься. Я это чувствую, я знаю. Тебя оставят ТАМ.

Он просит купить ему шарик,

Чтобы сразу отпустить его в небо.

Мне бы,

Так же, как ему, с лёгкостью,

Присущей лишь детству робкостью,

Научиться отпускать,

Кого люблю я,

Чтобы чувства и мысли

Мне не мешали,

И я, его нежно целуя,

Покупаю ещё один

Шарик.

Мы встретились с Ним, с Человеком, Которого Не Было, и пошли в то злачное место, где разные люди читают заклинания. Мне не хотелось читать. Мне хотелось просто побыть рядом с Ним. Но едва мы зашли в тот подвальчик, как Он буквально схватил меня, как котёнка, за шкирку, и бросил на сцену со словами: