книги можно открыть, если воздействовать на неё Светом. Истинным Светом.

— Ну так за чем же дело стало?

— За тем, что у нас не так много людей, способных это сделать. И вот мы с вами плавно подошли к цели нашей сегодняшней встречи.

Я посмотрел на книгу.

— Именно, — сказал Витман. — Сделайте это сейчас, капитан. Не бойтесь её повредить. У этого артефакта очень хороший… запас прочности.

Я молча развернул брезент и посмотрел на обложку. Показалось, будто слышу издевательский смех Юнга откуда-то извне… Ну смейся пока. Посмотрим, кто посмеётся последним.

— Дерзайте, — подбодрил меня Витман.

— А вы не хотите отойти подальше?

— Очень хочу. Но любопытство пересиливает, увы.

Вздохнув, я встал и призвал цепь.

* * *

Провести Свет через самого себя я мог. Но предпочитал работать с оружием, потому что так уменьшались шансы умереть от перерасхода сил. К тому же моё оружие не так давно пережило серьёзный апгрейд, теперь оно само являлось источником Света.

Жаль, конечно, что нас, владеющих этим оружием, так мало. Разумеется, спецслужбы и военные не сидели всё это время сложа руки. Они пытались обучить работе со Светом своих людей, но наткнулись буквально на глухую стену. Пришли к выводу, что лучше всего будут адаптироваться к новой магии дети и подростки. У взрослых энергетические каналы, если можно так сказать, закостенели. Они не пропустят новую энергию.

Исключением был Платон — но Платон сам по себе уникум. Будучи взрослым, сформировавшимся человеком, он исполнил финт, считающийся почти невозможным: переродился из чёрного мага в белого. Это сообщило его магической природе известную гибкость.

Ещё одним исключением был император. Но это — человек, могущество которого поражало всех, второго мага такого уровня в Российской Империи попросту нет. Это ведь император первым призвал Свет против Тьмы, я всего лишь поставил это дело на поток. В общем, тоже не считается. И по логике нам нужно было набирать подростков. Как вариант — своих же однокашников, и обучать их.

Кристина, насколько я знал, начала заниматься этим в Париже, и даже не без успеха. Кое-кто на примете и у нас в академии уже был. Так что вот-вот мы, скорее всего, начнём воспитывать второе поколение Воинов Света. Пока же работаем с тем, что есть.

Я встал, вытянул руку над столом. Цепь, обвивавшая предплечье, как живая, соскользнула вниз и с едва слышным звоном упала на переплёт книги. Свечение в месте контакта усилилось. Витман сощурился, но взгляда не отвёл.

Подождав секунд десять, я вынужден был констатировать, что ничего не происходит.

— Это всё? — спросил Витман, не скрывая разочарования.

— Только начал, — буркнул я. — Сейчас привлеку тяжёлую артиллерию.

— Будьте осторожны, капитан. Мне ваш труп не нужен.

— Ничего. Вам не нужен — передарите кому-нибудь, — усмехнулся я.

И, не вдаваясь в дальнейшие пререкания, открыл шлюзы на полную.

Свет хлынул через меня. Устремился в цепь. А пройдя по ней — ударил в книгу.

Глава 6

Полыхнуло так, что я едва не ослеп. Пришлось зажмуриться.

Где-то кто-то кричал. Похоже, наши эксперименты пробились даже сквозь защитный купол Тайной канцелярии. Ну либо купол просто снесло — почему нет. Свет и Тьма относились к обычной магии с известной долей снисходительной иронии.

Я, стискивая зубы, ощущал, как стремительно тают силы. Голова уже кружилась, в ушах звенело. А сквозь звон я всё отчётливей слышал хохот Юнга. Он просто не мог удержаться от смеха, заходился в истерике. Слишком демонстративной — для того, чтобы быть искренней.

Однако усиливая давление на книгу, я чувствовал примерно то, что ощущал бы, давя ладонью на острый камень. Чем сильнее давишь — тем больнее. Можно повредить руку, даже сломать её, но камень останется таким же, каким был.

И вот в тот момент, когда моя рука готова была сломаться, я рывком отозвал цепь. Перекрыл каналы, по которым шёл Свет, и упал на стул.

Я тяжело дышал. Форма была мокрой насквозь от пота. Сердце колотилось так, что боль отдавалась в голове. Тошнило.

— О Господи. Вы бы видели себя, Константин Александрович, — сказал спокойный, как обычно, Витман. — Краше в гроб кладут. Теперь вам точно необходимо что-то съесть.

Он придвинул книгу к себе и завернул её в брезент. Отозвал купол и крикнул официанта.

Приказал:

— Красного вина, какого получше. И мяса. В любом виде.

— Не надо мяса, — прохрипел я. — Не переварю сейчас. Лучше что-нибудь сладкое. Самый сладкий десерт, какой у вас есть.

— Павловское пирожное могу предложить, — пролепетал официант. Судя по бледному виду, сквозь купол он увидел явно больше, чем следовало. — Свежайшее-с! Ягоды из собственного…

— Сойдёт, — кивнул я. — Белок, крем, ягоды — отлично. И чаю. С сахаром. А вина не надо.

— Надо, — возразил Витман.

Я удивленно посмотрел на него.

— Мне — надо, — пояснил он. — Я, слава богу, академию закончил тридцать лет назад. Имею полное моральное право употреблять алкоголь, когда заблагорассудится.

Отпустив официанта, Витман посмотрел на меня. Я с трудом выдержал его взгляд — хотелось просто шлёпнуться на пол и уплыть в какую-нибудь чудесную страну из сновидений.

— Ни черта не получилось, верно? — спросил я.

— Верно. Нужно более сильное воздействие.

— Ну тогда я вас порадую. Более сильного воздействия в нашем мире не сможет оказать никто. Экспериментальным образом установлено, что я провожу Свет даже лучше императора. Разумеется, мы с ним можем попробовать воздействовать на эту чёртову книгу вдвоём…

— Но стопроцентного результата никто не гарантирует даже в этом случае, — отрезал Витман. — Зато мы стопроцентно лишимся двух сильнейших бойцов против Тьмы, а заодно — императора. Нам ещё только политической смуты не хватало на фоне существующего веселья… Что ж, придётся поискать в другом.

— В ком — другом? — пробормотал я. Соображал пока не очень.

Подошёл официант. Поставил на стол графин с вином, бокал, чайник, чашку и павловское пирожное — белоснежное, воздушное, украшенное свежими ягодами. Последним появился колотый сахар в вазочке, рядом с вазочкой официант положил щипцы. Осведомился, не желают ли господа чего-нибудь ещё, и удалился.

Дождавшись, пока он уйдёт, Витман сказал:

— В другом мире. Придётся поискать. Если уж в нашем нет.

Я вздрогнул.

— Что вы имеете в виду?

Витман вздохнул и налил себе вина.

— Если бы я знал, капитан