— Ступора и сейчас не было. Я не знаю, что это было. И кто этот парень.

— Понятно, — кивнула Бет. — Хотя ты испытала потрясение, некая часть тебя знала, что происходящее на самом деле нереально. По крайней мере, физически нереально.

— Потому что я была пьяна и слегка обкурена?..

— Видимо. И хотя твой затуманенный разум не мог разобраться с тем, что происходит, ты все-таки понимала, что никакого парня в комнате нет. В реальности нет. То есть на каком-то уровне ты сознавала, что он тебе привиделся.

София покачала головой:

— Тогда я тоже так подумала. Насколько вообще могла соображать. Но потом я закрыла глаза, а он не исчез. Он остался в моей голове, где-то за глазами. И я поверила, что это сон…

— Или галлюцинация, — вставила Бет.

— Если пара пинт пива, капля виски и чуточку травки способны вызвать галлюцинации.

— Всякое бывает. Словом, ты знала, что парень не существует…

— Но потом я его опять увидела — вчера. Когда одевалась. А вчера утром я была абсолютно трезвой.

— Трезвой, но после пережитого шока немножко не в себе.

— Верно.

— Опять же если ты была сильно пьяна накануне, то вряд ли полностью протрезвела, пяти часов сна для этого маловато.

— Тоже верно.

Бет распрямилась, села поудобнее и закрыла глаза, размышляя. София ждала — в надежде получить ответ, объяснение. В надежде обрести покой.

Наконец Бет снова взглянула на нее, заправила выбившиеся пряди в конский хвост, подложила под спину еще две подушки.

— Ладно. Будем исходить из предположения, что ты знала о нереальности парня, который вдруг объявился в твоей спальне… тем не менее ты дважды за сутки воспроизвела одно и то же видение… О чем это нам говорит?

— Я так давно не трахалась, что крыша едет?

— Он симпатичный?

— Очень.

— Опиши.

— Высокий. Шесть футов и два, а то и три дюйма. Большой, широкий. Красивые руки. Полукровка, то есть на самом деле кровей в нем явно больше, чем две. Не знаю, как его описать, кожа у него коричневая до черноты, но глаза миндалевидные, как у индийца из Южной Индии. Длинные черные волосы, темно-карие глаза, изумительные ресницы. Бет, внешне он просто мой идеал, один к одному.

— Да неужто?

— Что ты имеешь в виду?

— Всего лишь то, что ты описываешь идеального парня, каким его представляешь. Мужчину, о котором ты всегда мечтала, но ни разу не встретила. Вот ты его и сотворила.

— Потому что давно ни с кем не спала?

— Возможно. Он разговаривал с тобой?

София скорчила гримасу:

— О да.

— Чего он хотел?

— Господи, Бет, вот это и есть самое странное.

— А именно?

— Он сказал, что у меня будет ребенок…

— Ах вот как!

— Сказал, что у меня будет ребенок… и… этот ребенок…

— Да не тяни же!

— Этот ребенок станет следующим Мессией.

— Ага. Понятно. — Бет улыбнулась, засмеялась, но, обнаружив, что София не шутит, не без труда спрятала улыбку.

— Теперь тебе ясно, Бет? Наверное, я все-таки чокнулась.

— И у него были крылья, у этого сногсшибательного незнакомца?

— Нет.

— Нимб?

— Нет.

— Длинное белое одеяние?

София помотала головой:

— Кончай, Бет, ничего подобного. Он был нормальный… обычный… Вроде бы обычный, но на самом деле нет. Синие джинсы, черная футболка… Ой… — она умолкла на секунду, — и с босыми ногами.

— Ты только сейчас сообразила?

— Тогда мне это не показалось странным.

— И он объявил, что ты беременна?

— Нет… то есть, да. Еще он сказал, что я не обязана.

— Не обязана?

— Соглашаться. Становиться матерью. Но прежде еще никто не отказывался.

— Откуда нам об этом знать. Вряд ли те девушки, которым предлагали место Девы Марии, стали бы об этом распространяться. Рискованные откровения с точки зрения психической нормы, правда?

— Бет, он сказал, что я та самая. Вообще-то выбор за мной, но меня уже избрали.

— Хм-м.

— Что значит это «хм-м»?

Бет неуклюже подалась вперед:

— Послушай, от недостатка секса крыша запросто может поехать, хотя, опираясь на мой клинический опыт, я скорее склоняюсь к следующему диагнозу: отчаянная сексуальная озабоченность, но более всего жажда внимания. Мания величия в цвету. Беру свои слова обратно, София, ты шиза.

— Спасибо.

Бет ухмыльнулась:

— Впрочем, имеется и альтернативное объяснение: общение со мной заставило тебя осознать неимоверные радости материнства, и естественное стремление к продолжению рода взяло верх. Страшная первобытная сила, ген материнства, неистребимая животная суть наконец-то накрыли и тебя.

София оглядела Бет, ее разбухший живот, отекшие щиколотки, осунувшееся лицо.

— Боюсь, ген материнства мне по наследству не передали. — Она усмехнулась. — Даже роскошью твоей безусловно прекрасной беременности меня не соблазнить. Ребенок никаким боком не входит в мои планы, Бет. По крайней мере, не сейчас.

— Почему?

— Ни партнера, ни нормального жилья, ни времени, ни работы.

— У тебя есть работа.

— А кто будет сидеть с ребенком с восьми вечера до четырех утра? Не всякая нянька согласится.

Бет удовлетворенно кивнула:

— Справедливо, а что еще?

— Ты о чем?

— Что еще происходит? Наверняка случившееся как-то связано с твоим желанием — или нежеланием — стать матерью. Что еще ты чувствуешь по этому поводу?

София тряхнула головой, закрыла лицо руками.

— Не знаю. Ничего. Мне двадцать восемь лет. Я не знаю толком, чего хочу от жизни, какой уж тут ребенок Я всегда думала, что, наверное, когда-нибудь это случится, рожу малыша, но чем старше я становлюсь, тем дальше от меня этот день. Мои родители были немолоды, когда у них появилась я, но они жили вместе и до сих пор живут, и им хорошо друг с другом. Наверное, я всегда считала, что сначала надо найти подходящего человека, с которым у меня сложатся хорошие отношения, и тогда я захочу ребенка. Может быть, захочу. Через какое-то время.

Бет откинулась на спинку стула.

— А что, если ты беременна?

— Вот это меня больше всего достает… Понимаешь, я не хочу, чтобы меня посещали видения, потому что это значит, что я реально тронулась. Но с другой стороны, если мне не привиделось и парень существует, тогда его слова — тоже реальность. И я беременна. И поверь, Бет, мне этого не нужно.