что такое такое секс и удовольствие. На душе от собственных мыслей становится мерзко.

Злость волнами накатывает.

Он со мной изменил своей невесте! Чем он лучше моего бывшего? Тем, что сделал это в другом городе и явно не собирался продолжать знакомство?

Что ж, браво.

Со звоном бросаю вилку на стол и раздражëнно отодвигаю от себя тарелку.

– Ты что-то ничего и не съела, – приподнимает брови Айсель, глядя на меня через стол.

– Не хочется что-то. Опять мутит, – отвечаю неохотно.

– Так ты решила, поедешь на корпоративный выезд?

– Я еще не думала, – признаюсь честно.

А после того, что узнала несколько минут назад, нормально думать не получается совершенно. Все мысли так или иначе уплывают в сторону нашей с ним ночи, его невесты и его самого. Как можно было быть таким… убедительным?! Да я бы никогда с ним никуда не пошла, если бы заподозрила, что у него кто-то есть! Даже если бы мы потом никогда не увиделись.

Глеб мне изменил! Унизил! Предпочёл другую женщину и скоро женится на ней.

Богдан изменил со мной своей невесте! Смотрит на меня как на пустое место с тех самых пор, как я приехала в Москву. Но я-то помню, как он смотрел на меня в клубе, на юбилее моего отца и на том “собеседовании”, которое явно не было собеседованием.

– Деньги сдавать не нужно, – пытается уговорить меня Айсель по пути на наше рабочее место. – Записывайся! Вместе будет веселее…

– Там с ночевкой?

– Некоторые уезжают вечером первого дня. Но это они зря, потом начинается самое интересное, – поигрывая бровями, говорит Айсель. – Если ты понимаешь, о чём я.

Хмурюсь, сводя брови к переносице. Даже если и понимаю, не сказал ли Богдан, а Левский потом подтвердил, что романы с коллегами запрещены?

– Романы на работе запрещены, – говорю вслух, останавливаясь у собственного стола.

– Теоретически, да.

– А практически?

– А практически… – Айсель наклоняется ко мне и тихо шепчет: – … а практически многие друг с другом спят. Просто не афишируют это в офисе.

– Как так? За это разве не увольняют? Полянский сказал…

– Полянский сам свою Илону окучил на каком-то рабочем выезде. Теоретически она не работает в нашей компании, но мы имеем с её компанией несколько контрактов. Где ещё в Москве искать мужиков? Мы только и делаем, что пропадаем на работе. Или в метро по дороге домой. Не знаю, как ты, но я в метро не особо хочу знакомиться, – по-деловому подводит итоги Айсель и, отклеившись от моего стола, идёт к своему.

При упоминании Богдана и Илоны что-то неприятно дёргается внутри. Вспоминаю их совместную фотографию и непроизвольно морщусь. Они хорошо смотрелись вместе. Она красивая женщина, явно с достатком выше среднего. По возрасту ему тоже подходит.

Ему её мало? Хотел подцепить молоденькую? Развлечься напоследок?

А тут как раз подвернулась я. Молодая, неопытная, отчаянно хотевшая ощутить себя желанной.

Придвигаю к себе будущий договор с Египтом, зажимаю двумя пальцами переносицу и мысленно велю себе выбросить Богдана Полянского из головы.

Пошёл к чёрту!

Он просто мой босс.

8 Глава

– Вот скажи мне, Земцова, ты дура?

Мои лицо и шея покрываются пятнами стыда. Прячу руки под стол, потому что они начинают трястись. Айсель меня предупреждала, что пятничные летучки ещё хуже, чем в понедельник с утра. Но как-то первые недели Левский особо не жестил, или доставалось в основном другим, а я не замечала. Зато сейчас он при полном конференц-зале назвал меня дурой.

– Нет, – говорю, пытаясь звучать достойно.

Разве можно ответить на его вопрос по-другому? Со стороны раздаются смешки.

Ладони начинают мокнуть, и я незаметно вытираю их о свои чёрные брюки.

Левский смотрит на меня свирепо со своего места во главе стола, так, что мне хочется сжаться в комочек и сбежать. Стараюсь не отводить взгляда, а ещё не моргать. Что бы ни последовало после его “дуры”, я надеюсь сдержать лицо.

Всегда веселый и красивый коммерческий директор, который любит дарить сомнительные комплименты своим сотрудницам, дарит мне сверлящий гневный взгляд. Небрежно бросает на стол перед собой договор с Египтом, а я сглатываю.

Я на этот договор потратила не один час на минувшей неделе, задерживалась допоздна и пропускала обед. Уходила из офиса в числе последних! Хотела показать, что Полянский взял меня не за красивые глаза и длинную косу! Айсель крутила пальцем у виска и уходила домой всегда вовремя, за ней я особого ранения к сверхурочной работе не замечала. Может, и не зря?

– Тебе не объяснили протокол согласования документов? Земцова, будь ты у нас третий день, я бы ещё закрыл на это глаза. Но третью неделю, твою мать, ты чем занимаешься? В инстаграме сидишь? Устав и порядок работы должны от зубов отскакивать! Не знаешь, как что сделать, – спроси! – орёт Левский, так, что у меня закладывает уши. – В чём проблема? Это не договор! Это бумажка для туалета, только подтереться им и…

Он встает со стула и опирается кулаками на стол, наклоняя вперед корпус. Его модельное лицо больше не кажется мне привлекательным, оно покраснело, на шее и лбу вздулись вены. Выглядит пугающе.

Я трусливо вжимаю голову в плечи, опасаясь, что он швырнет в меня этим самым договором или одной из бутылок с водой, что его новенькая помощница расставила перед всеми. Стараюсь не показать, как задевают меня его слова, вколачивающие гвозди в гроб моей уверенности.

Почему нельзя было сказать это не при всех?

Шепоток со всех сторон подсказывает, что коллегам нравится это зрелище. Наконец-то коммерческий директор выбрал себе новую цель для срыва.

А в лифте казался таким душкой! Хотя поначалу тоже испугал!

– Отвечай ему что-нибудь, – не поворачивая головы в мою сторону, шепчет Айсель, сидящая рядом. – Не молчи!

Я не уверена, что стоит как-то дополнять столь пламенную речь. И вообще, большинство его вопросов были скорее риторическими, и лучше бы мне промолчать вовсе. Прикинуться дурочкой и покивать болванчиком.

– Я исправлю.

– Исправит она. Когда, млин? Ночевать в офисе будешь?

– Если нужно, то да, – говорю твёрдо.

Щёки продолжают пылать, ладони продолжают потеть, а сердце вообще собирается вот-вот выскочить из груди от позора.

– Ну-ну. По листу мне на согласование будешь присылать. Все свободны! – Левский взмахивает рукой и отворачивается к окну, ослабляя галстук.

Коллеги вереницей покидают конференц-зал, словно после боя. Кто-то стирает пот со лба, кто-то на ходу жадно глотает воду.

Я встаю со своего места, когда уже почти все ушли. Хочу провалиться сквозь землю, но вместо этого делаю