— Он, вне сомнения, искал расселину, ведущую в тайный мирДру Зери — Сирвэк Дрэгот, как он его называет. — В тоне повелителя Тезерениявно чувствовалась зависть. Иметь свое собственное Королевство… и разделять еголишь с двумя-тремя враадами и сотней этих проклятых нелюдей. Это было предметомраздора среди членов триумвирата. Дру Зери открывал им только те из своих тайн,какие считал нужным открыть. Остальные принадлежали лишь ему и его семье.

— Шарисса говорила с ним…

— И он ее слушал? — Как будто она была его закадычнымдругом! Она дочь его сотоварища… и, подозреваю, также и учителя. При всей егопохвальбе… — Тут Лохиван слегка заколебался, не решаясь высказать свое мнение оком-то настолько непредсказуемом. — При всей его похвальбе и могуществе, этотТемный Конь похож скорее на ребенка, чем на бессмертного демона.

Баракас некоторое время размышлял.

— И чем все закончилось?

— Она провела его сквозь расселину, во владения своего отца.

— И он смог в нее проникнуть? — Тезерени не единожды, поприказу их повелителя, скрытно исследовали вход в крошечную вселенную Дру Зери.В большинстве случаев им даже не удавалось найти его — не говоря уже о том,чтобы войти внутрь. А те, кто сумел обнаружить эту дыру в реальности, проходилисквозь нее так, будто это был сгусток воздуха, а вовсе не вход куда-то.

— Он с легкостью вошел внутрь.

— Интересно. — Баракас расхаживал по коридору, снова и сноваобдумывая каждую деталь сообщения. Лохиван следовал за отцом по пятам — он неполучил еще разрешения удалиться. Как он и ожидал, отца все это сильнозаинтересовало.

Стражи в коридоре вставали навытяжку, когда глава клана, незамечая их, проходил мимо. Лохиван, шедший сзади, кивал каждому и внимательнооглядывал, пытаясь уличить в любой небрежности. То, что многие из нихнаходились с ним в родстве, значения не имело; если бы он не сделал выговоркому-нибудь, кто выполнял свой долг не самым лучшим образом, или не доложил обэтом отцу, пострадал бы он сам, независимо от того, сын он Баракасу или нет. Вконце концов, сыновей у того хватало; одним больше, одним меньше — значения неимело.

— Ему придется в какой-то момент покинуть этот закупоренныймир Зери, — провозгласил Баракас.

— Да, государь.

— Он — существо, обладающее огромными способностями.Разумеется, не настолько безграничными, как у Дракона Глубин; но остерегатьсяего, пожалуй, следует.

— Похоже на то. — Лицо Лохивана — та его часть, что былавидна из-под шлема, — приняло озабоченное выражение.

— Мы тоже обладаем кое-какими способностями — особенно еслидействуем сообща.

«До известной степени!» — добавил про себя Баракас. Даже иэто давалось все с большим и большим трудом — как будто сама земля стремиласьуничтожить все следы чародейства враадов, которое, вместо того чтобыдействовать в гармонии с окружающим миром, что-то отнимало у него и чего-тотребовало.

Лохиван предпочел отмолчаться, пробуя определить, что жезамыслил отец.

Повелитель Тезерени свернул в боковой коридор. Он мелькомзаглянул в ближайшее окно, выходившее в запущенный, заваленный обломкамивнутренний дворик здания, когда-то принадлежавшего одному из древнихаристократов — по крайней мере, Баракас так воображал. Это, однако, было лишьпредположением; истина затерялась в веках. Баракасу нравилось так думать — каки считать захламленный двор своим учебным плацем. Каждый день Тезерени билисьна этом коварном клочке земли, соревнуясь друг с другом или с каким-нибудьчужаком, желавшим научиться у них воинскому искусству. Двор намеренно нерасчищали — ни одно настоящее сражение не происходит на гладкой, ровной поверхности.Если они падали, то на себе ощущали, что может случиться в бою с неосторожнымглупцом.

Баракас оторвал взгляд от окна. Он принял решение. Улыбнулсяи, ускорив шаг, пошел по коридору дальше.

— Лохиван, — подозвал он сына.

— Отец? — Лохиван прибавил шаг и сумел догнать Баракаса —хотя и с трудом. Баракас шел так быстро, что большинство молодых Тезерени едвали могло угнаться за ним.

— Ты можешь идти.

— Слушаюсь, государь. — К чести молодого воина, он необиделся на такую резкость. За свою жизнь он привык к тому, что, когда его отецразрабатывает какой-нибудь план, ему надо побыть одному. Лохиван повернулся ипошел прочь. Баракас даже не заметил ухода сына. Он был погружен в замыслы,рождавшиеся теперь в его мозгу.

Дозор, совершавший обход, моментально уступил ему дорогу.Это были три воина, один из них — женщина, и два дрейка размером с большуюсобаку каждый. Воины — их лица наполовину закрывали забрала — застыли, какмертвые. Баракас шел мимо них, но вдруг приостановился, когда один из дрейковзашипел на него. Стремительный раздвоенный язык животного, казалось, жилсамостоятельной жизнью.

Баракас протянул руку и погладил дрейка по голове. Глазапресмыкающегося закрылись, и он забил хвостом по ногам своего повелителя. Враадпотянул на себя поводок, который держал в руках, чуть затянув при этом ошейникна дрейке. Разглядывая их обоих, глава Тезерени улыбнулся.

Шариссе показалось, что отец превратился в маленькогомальчика. Он приветствовал Темного Коня с радостью, как родного. Она понималаего волнение. Дружба среди представителей се народа — явление редкое. Толькообстоятельства их бегства из Нимта вынудили враадов прилично относиться друг кдругу. Многие все еще смотрели на ближних с некоторой подозрительностью — хотяпосле первого бурного года, проведенного здесь, она несколько уменьшилось.

Глядя на отца, стоящего среди фигурно подрезанныхкустарников во внутреннем дворе и оживленно беседующего с огромным ТемнымКонем, Шарисса поняла, насколько он изменился за последние несколько лет. Еевсегда изумляли те перемены, которые он осуществил и в этом малом мире, и вовнешнем; но не то, как эти бесконечные труды сказались на нем. Его каштановыеволосы заметно поседели, проявилась внушительная серебряная прядь. Он был по-прежнемухудощав и при своем почти семифутовом росте казался невысоким в сравнении сдиковинным жеребцом; но спина его слегка ссутулилась, а на ястребином лицепоявились морщины. Короткая борода, которую он носил, также поредела.

Пятнадцать последних лет изменили его; но он снова ненадолгопревратился в величественного и могучего волшебника, которого она любила сдетства и которым восхищалась.

— Он всегда надеялся, что обитатель Пустоты найдет путьобратно, — произнес сильный, но музыкальный голос рядом с Шариссой.