И тут, пожалуй, одного кофе будет недостаточно. Тогда я решила прибегнуть к мерам, которые в общем-то не пользуются у меня популярностью. Я с отвращением проглотила таблетку пиркофена, запив ее «Мириндой».

Не верьте, дорогой читатель, что «Упса» и иже с ними, не сходящие с экранов телевизоров, — панацея от всех болезней. Лично для меня они что мертвому припарки. А вот пиркофен по совершенно непонятным причинам превращает меня в вечный двигатель.

Во всяком случае, часов двадцать я смогу трудиться как заведенная. И именно такими качествами мне надо обладать сегодня.

Позавтракав яичницей и запив ее свежеприготовленным апельсиновым соком, я приступила к работе. Сначала мне необходимо было вернуть свою машину и при этом не шибко лопухнуться, учитывая совет бывалого Василия. Поэтому в разговоре с представителем автосервиса по телефону я сразу взяла инициативу в свои руки, не давая ему ни малейшего шанса обнаружить мою некомпетентность в авторемонтных делах.

— Я полагаю, особых проблем с моим автомобилем не было. Вся беда лишь в том, чем заправили бензобак, не так ли?

— Да… ну… — в трубке замялись, настороженно замолчали.

— Вам, наверное, пришлось промыть сетку бензобака и заменить конденсат на бензин? Это я вам, разумеется, оплачу. И еще. Я оставила в вашей организации доверенность на двадцать восьмое декабря на управление автомобилем. За доставку, разумеется, отдельная плата.

И если сказанное прежде весьма огорчило моего собеседника, то последнее предложение, похоже, поправило его пошатнувшееся настроение.

— С огромным удовольствием, Татьяна Александровна.

— Адрес в квитанции есть. Жду. — И положила трубку, победно улыбнувшись, довольная собой и заботливым Васей.

И пока я жду машину, надо погадать. Тем более в преддверии столь насыщенного дня. Мой главный вопрос: «Повезет ли мне сегодня?» И хоть вчера я грозила забросить вас, косточки, все же любопытство берет верх над тем ужасом, который вы сумели во мне поселить.

Итак, 50 + 20 + 27 — «Грядущие трудности, но вы сумеете овладеть ситуацией».

Это вполне нормально. Какая же работа без трудностей, какой успех без их преодоления?

— Ну, коллеги, сегодня в общих чертах я с вами согласна. Надеюсь на такое же тесное сотрудничество и в дальнейшем. Очень на вас уповаю. И беру вас с собой, так как в берлогу не вернусь, наверное, до позднего вечера.

Я сложила кости в мешочек, сунула в сумочку, размышляя, что еще мне нынче понадобится.

Ручка и бумага, это точно. Еще кассета. А вот видеокамера, подслушивающие устройства в расследовании, состоящем сплошь из рутинных дел, будут явно лишними. Свой газовый пистолет, на который у меня есть разрешение, прихватила просто так, на всякий случай. Пора вылезать из халата и облачаться в «доспехи» — джинсы и свитер.

Когда в дверь позвонили, мне оставалось лишь надеть шубу.

Открываю.

— Иванова Татьяна Александровна?

— Собственной персоной. А вы, вероятно, из заведения, где спасали моего боевого коня от отравления? — улыбнулась я.

Молодой парнишка, явно не обремененный обилием извилин, смутился, не очень-то разобрав мой «английский юмор».

— Я из автосервиса. Машину вашу пригнал. Вот квитанция. Распишитесь.

— Сейчас выйдем, проверим, все ли в порядке, и я расплачусь с вами и распишусь в вашем талмуде.

Я осталась довольна состоянием машины, а юноша — моей щедростью. Наш деловой контакт успешно завершился, и я, осторожно ведя машину по расслюнявившейся от перепада температур дороге, начала сближение с грядущими трудностями и яркими впечатлениями. Первым по плану было посещение судмедэкспертизы.

Здание судмедэкспертизы находилось в одном из центральных районов и ничем не выделялось среди других, являвшихся больничными корпусами. И тем не менее от него почему-то исходили флюиды, угнетающе действующие на мое великолепно развитое шестое чувство. Я припарковала машину неподалеку от входа, благо запрещающих дорожных знаков поблизости не было.

Подошла к двери, толкнула — закрыто. На косяке двери — кнопка звонка. Надо придумать, что плести, какую легенду. Решила действовать по обстоятельствам, а в случае неудачи попробовать воспользоваться своими давно просроченными корочками сотрудника милиции.

Позвонила. Открыл молодой симпатичный парень, которого, вероятно, я оторвала от вкусного завтрака, о чем говорили его двигающиеся челюсти и запах копченой колбасы, исходивший от него.

Парень молча оценивающе окинул меня взглядом с головы до ног.

— Привет! — как можно лучезарнее улыбнулась я.

— Привет. Отрабатывать, что ли?

Я мучительно искала ответ на его вопрос, но он сам меня выручил, решив, что я не расслышала.

— Занятия по судебной медицине, что ли, отрабатывать?

Я очень обрадовалась такому повороту событий, интенсивно закивала.

— Да-да, занятия.

— Че-то я тебя не помню. Ты с какого курса?

— С пятого, — мигом сориентировавшись в обстановке, соврала я.

— А фамилия?

— Иванова, — на сей раз я сказала правду, ибо была абсолютно уверена, что на любом курсе хоть одна Иванова, но отыщется. И добавила: — Я недавно из академического вернулась.

— Да? Ну ладно, иди. Только ту классную бабульку, с которой все наши работать любили, вчера увезли. Там только «жирный» остался.

— Жаль, — со знанием дела проговорила я, на самом деле плохо понимая, почему бабулька лучше «жирного», и твердым, уверенным шагом, как к себе домой, прошла в коридор, освещенный лампами дневного света.

Главное — держаться уверенно, со знанием дела. Меня приняли за свою, и если я поведу себя естественно, то последнее свидание с Николаем Андреевичем пройдет гладко, без эксцессов.

Надписи на дверях в коридоре сообщали мне, что за ними находятся не те помещения, которые я ищу.

Уверенно подхожу к лестнице, подымаюсь на второй этаж. А вот и то, что мне надо. Вхожу в покойницкую и с трудом сдерживаю рвотный рефлекс. Запах формалина в сочетании со специфическим запахом трупов, как сказали Ильф и Петров, очень не понравился бы беременным женщинам.

Кафельная белизна стен как бы усиливала запах смерти, витавший в помещении. Бетонный пол. Оцинкованные столы с вделанными в них раковинами для оттока крови — все, конечно, ярко впечатляло. И вокруг трупы, трупы. Справа на столе лежал, наверное, тот самый «жирный», о котором мне сказал при входе мой якобы коллега. И я, кажется, поняла, чем он так не нравился студентам. Это был труп довольно тучного мужчины, испытавший на себе не один десяток прикосновений скальпеля. И, выражаясь языком дилетанта, добавлю, что «срок хранения» его в открытом виде, похоже, давно истек, так как именно с этой стороны исходил сладковатый душок. Сморщившись и машинально заткнув нос платочком, прохожу в глубь помещения и в противоположном углу вижу вновь поступившего «клиента». Пока что он в том виде, в каком его нашли, одетый в серую шубу, черные брюки.