— В окно, — хладнокровно сказал Темирханов.

Стекла «жигуленка» были опущены. Жаркий, пахнущий бензином ветер бил в лицо, мелькали дома, и Машины обновки вот-вот могли промелькнуть и погибнуть под колесами! Она схватила пакет и прижала к груди.

— Ахмед Рашидович!

Волосатые пальцы Темирханова неумолимо тянулись к пакету. Маша забилась в угол.

— Перестаньте! — испугался водитель. — Вы тут будете швыряться из окон, а меня штрафанут!

— Не драться же с тобой, — Темирханов опустил руки. — Успокойся, не выброшу я твои тряпки, лучше попрошайкам отдадим. А тебя оденем в приличном магазине.

— Но, Ахмед Рашидович…

— Ты, девочка, входишь в дом Темирханова! Пускай недолго, но тебе придется жить по моим законам. Для детей у меня один закон: слушайся Ахмеда Рашидовича. — Миллионер говорил так властно, что Маша уже не замечала, какой он маленький, пухлый и смешной.

— Ахмед Раши… — она еще раз попыталась вставить словечко, но Темирханов повысил голос:

— Вывод номер один из детского закона: «Не перебивай!» Ты хотела сказать, что тебе нравятся эти вещи?

Маша молча кивнула.

— На первый раз объясню, в чем дело. У меня нет офиса в Москве, и деловые партнеры ходят ко мне домой. У одних я покупаю, другим продаю, у третьих беру деньги в банке. Это матерые бизнесмены. Они только посмотрят на твой костюмчик, и сразу же один впарит мне гнилые персики, другой забудет расплатиться…

Маша по-школьному подняла руку, чтобы не нарушать вывод номер один из детского закона.

— Быстро учишься, — заметил Темирханов. — Говори.

— Но почему?!

— А знаешь, как бывает? Стоит во дворе машина, и никто ее не трогает. Потом смотришь, колесо спустилось. На следующую ночь разбили стекло, и началось: кто магнитолу тырит, кто колеса снимает. Потому что все поняли: с хозяином что-то случилось, хозяин уже не выйдет во двор и не даст по шеям. Дошло?

— Дошло, Ахмед Рашидович! — бравым голосом отчеканила Маша.

— Объясни, что ты поняла.

— Если в доме Темирханова появятся дешевые вещи, эти ваши партнеры подумают, что у вас день-. ги кончились. И кинутся вас добивать. Я вот что не пойму, Ахмед Рашидович: разве к вашей Розе не ходят дети со двора? Или вы всех одеваете?

— Детей с нашего двора одевать не надо. Сама увидишь. И, кроме того, за этих детей отвечают их родители, а твои родители далеко, и за тебя отвечаю я! Пока что я тобой доволен, — с комичной серьезностью добавил миллионер. — По-моему, ты умнее, чем хочешь казаться.

Так Маша впервые оказалась в бутике. Это маленький универмаг, как в Укрополе, только в бутике кругом зеркала и цены сумасшедшие. Пока Темирханов примерял пиджаки, Вадик с Машей купили вместо двухсотрублевого платья почти такое же стодолларовое. Джинсов и футболок в бутике не продавали. Зато Маша раскопала на вешалках замечательный костюмчик «сафари» песочного цвета: юбка-брюки до колен, блузка, жакет и гольфы. К платью подобрали ужасно дорогие босоножки из трех ремешков, а к «сафари» — ботинки на толстой подошве.

Это была настоящая дамская одежда. Маша примерила «сафари» и сама себе позавидовала. В чистом высоком зеркале, как на картине, стояла незнакомая девушка. Не девчонка — понимаете? — а юная леди. Руки у нее были сильные и трогательно ломкие, как у балерины. Чистая кожа как будто светилась из-под загара. Две-три подживающие царапины на ногах совсем не портили незнакомку, а только придавали ей воинственный и бесшабашный имя. Если бы Маше посчастливилось дружить с такой девушкой, она без ревности признала бы ее главной.

Самое потрясающее — то, что Маша и была этой прекрасной незнакомкой.

Когда она вышла из примерочной кабинки, Вадик сказал: «Блин!» — и молчал минуты две. А Темирханов довольно похрюкал и сам подобрал ей под пнет наряда часы «Джи-шок» в корпусе из мягкой пластмассы. Раньше Маша считала эти часы мужскими, но под «сафари» и нужны были такие: здоровенные, во все запястье. Из-за них рука выглядела особенно тонкой, а в этом-то и вся прелесть.

Турецкие обновки теперь казались жалкими. Маша оставила их у дверей бутика, но ее догнал охранник и приказал вернуться, забрать пакет и больше так не делать. У охранника был злой и немного напуганный вид. Вадик сказал, что в Москве боятся взрывов, и если разбрасываться подозрительными пакетами, можно угодить в милицию. Маша вспомнила про мину и про Деда в далеком Курске, и у нее испортилось настроение.

А Темирханов, одевшись в новый пиджак, повеселел.

— Гони, шеф! — лихим тоном приказал он водителю и стал расспрашивать Машу: «Как учишься?», «А кто у тебя мама?», «А папа кто?»

«Хорошо», — отвечала она. «Журналистка». «Был разведчиком, погиб в Анголе… Не извиняйтесь, это давно было. Я и не знала его совсем».

Шишка на затылке здорово болела. Вопросы сбивали с толку, а Маше о многом нужно было подумать. Она стала отвечать невпопад, потом закрыла глаза.

— Спи, — сказал миллионер и заговорил с Вадиком о мобильных телефонах. Телефон у него тоже украли.

Маша не спала. Потеряв самого опытного сыщика, агентство «Алентьев и внучка» вело расследование. Вся картина преступления пока что не складывалась, и Маша решала не главную, но важную задачу: ЗАЧЕМ ТЕМИРХАНОВ ВРАЛ НАСТЕНЬКЕ?

Когда Настенька говорила, что взорвался темирхановский кейс, а не какой-то другой, — Маша верила Настеньке.

Когда Темирханов говорил, что никогда не стал бы разъезжать с миной в кейсе, — Маша верила Темирханову.

И не потому, что не могла выбрать, кто прав, а потому, что оба правы. Просто Темирханов не знал, что везет мину.

Здесь-то и начинается самая важная часть загадки.

Проще простого узнать, чей кейс взорвался — юг, который вез Темирханов, или другой, похожий. Миллионеру бы только сказать Настеньке: «Покажите остатки кейса». Хотя кейс и чужой, но Темирханов долго держал его в руках и должен был узнать.

Но Темирханов, не взглянув, не проверив, заставил Вадика врать, что будто бы его кейс воры сбросили с поезда. Сочинил сказку: «Проводник хотел убить Вадика». ОН КАК БУДТО ХОЧЕТ ОТВЕСТИ ПОДОЗРЕНИЯ ОТ НАСТОЯЩЕГО ПРЕСТУПНИКА. Зачем?

Маша так и не разгадала эту загадку. «Жигуленок» остановился у магазина, и Вадик уже расплачивался с водителем.

Миллионер ворвался в магазин, как маленькая толстая комета.

— Встань у двери! — велел он Маше. — Всех выпускать, никого не впускать!

Вадик пробежал за боссом чуть дальше и остановился посреди зала, грозно озираясь. Судя по всему, он должен был следить, чтобы продавцы не поменяли ценники на товарах. Сам Темирханов нырнул за прилавок, оттолкнул не узнавшую его уборщицу и скрылся за дверцей без надписи.

Магазин был немаленький и торговал всем, что растет. Южанку фруктами не удивишь, но, к примеру, манго и авокадо Маша ни разу не пробовала и видела только в лучших сочинских супермаркетах. На стеклянной двери болталась табличка с надписью «Закрыто». Маша перевернула ее, чтобы «Закрыто» было видно с улицы.