– И ты отказался? – хмыкнула Кристина: она не умела долго переживать из-за неприятностей.

– Естественно.

– Но раз доктор сказал… – заволновалась Арина.

Хидео резко встал.

– Ладно, с вами хорошо, но мне пора.

Выйдя из столовой, он задумался было о том, чтобы всё-таки зайти в свою комнату за лекарством, но тут в памяти всплыло Аринино «Раз доктор сказал…».

– К чёрту! – выругался вслух Хидео и решительно повернул к ангару.

Сегодня ему предстояло отвезти цистерну с водой на Вторую полевую базу. Какими бы совершенными не были системы очистки и рециркуляции воды, потери её были неизбежными («Вы только представьте, мы все тут хоть немного, но влияем на климат планеты, добавляя в воздух влагу при дыхании и вынося наружу конденсат на скафандрах!», – вспомнил Хидео одну из «обеденных» лекций Красина), и ее запасы нужно было восполнять. А Вторая полевая база располагалась в перспективном на металлы, но крайне бедном на грунтовые воды районе. Конечно, когда дело дойдёт до промышленной добычи, воду так или иначе достанут, причём в прямом смысле из-под земли, но пока проще было раз в месяц превратить в водовоза безотказного (за то и взяли) мельхиорца, благо полевая база находилась почти в шаговой доступности – всего четыре часа по земле.

В ангаре он сначала подошёл к установленному на стене экрану с электронной картой Оранжевой. Красин был мастером не только рассказывать за обедом про прошлое, настоящее и будущее планеты, его трудами у экспедиции появилась сначала обобщенная, но с каждым днем всё более и более подробная карта. Сложность, правда, была в том, что участков, покрытых песками, на Оранжевой было лишь немногим меньше, чем скалистых территорий, и после каждой бури их местоположение и конфигурация менялись. Но Красин не жаловался, снова и снова уточняя и дополняя свой главный труд, а попутно объяснял всем, готовым слушать (а объяснял он интересно и просто, так что желающие всегда находились), как под действием перепадов температур и ветра кажущиеся незыблемыми скалы превращаются в мельчайший песок, несмотря на все усилия, просочившийся даже в столовую.

Хидео вывел на экран и увеличил участок карты между отмеченной красной точкой главной базой и синей точкой с цифрой «2» рядом. Пока номер полевой базы соответствовал номеру обитавшей на ней геологической партии, но скоро это правило нарушится: Шафран уже рапортует о скором завершении работ на своём участке, значит, его Первая партия поедет на полевую базу номер пять. Добираться туда по земле долго и рискованно, на пути несколько горных хребтов и даже пара действующих вулканов, а значит, перевозкой займётся Роман. Впрочем, сам Хидео тоже наверняка без дела не останется.

Путь на вторую базу, к счастью, вулканами не преграждался. Нет, с безопасного расстояния, например, сидя рядом с Романом в кабине самолёта, Хидео бы на вулкан посмотрел, а вот на то, чтобы прокатиться мимо, одного любопытства ему было бы недостаточно. Но и совсем лёгким этот путь тоже не назвать: до появления на Оранжевой дорог было ещё далеко, так что приходилось выбирать более-менее проходимые маршруты. Небольшой горный массив к юго-востоку от базы лучше объехать, а потом взять чуть восточнее, чтобы не спускаться в заполненную песком котловину. Дальше будет сложный участок – обширные каменистые россыпи, но тут уже ничего не поделаешь, придётся пробиваться.

Проведя пальцем по намеченному маршруту, Хидео отправил его на навигационное устройство вездехода, проверил заряд батареи, а потом вернулся к карте и взял из стоящего под ней ящика две фляжки с «живой водой»: так в экспедиции окрестили слегка бодрящие витаминно-минеральные коктейли, которые Мигель Мозели готовил для работающих «в полях». В аварийном контейнере вездехода ещё лежала десятилитровая канистра с водой, но на дорогу должно было хватить и фляжек.

Выезжая из ангара навстречу поднимающемуся над скалами солнцу, Хидео привычно сосредоточился на дороге, отбросив лишние сейчас размышления: вот так задумаешься о девушках, их симпатиях и причудах, а потом не заметишь, как увязнешь всеми гусеницами в какой-нибудь неприметной, но коварной ямке.

Хидео выехал на перевал, притормозил, осматривая склон, по которому предстояло спускаться. Кое-где с подветренной стороны скальных обломков на песке сохранились следы, которые его вездеход оставил во время прошлой поездки. Ориентируясь на них, Хидео осторожно спустился в следующую долину и, лавируя между скалами, поехал вперёд, краем глаза поглядывая на карту с проложенным маршрутом. Рутина, даже если ты именно её и ищешь, рутиной и остаётся.

Сглаженная ветром вершина в форме лошадиной головы, которую Хидео выбрал для себя как ориентир, мало-помалу приближалась. Вот доберётся до неё, и сделает небольшой, на полчаса, перерыв на отдых. Дальше начнутся каменистые россыпи, последняя и самая трудная часть пути.

Блестящая на солнце и слегка колеблемая ветром поверхность песков, через которые он прокладывал путь, неожиданно напомнила ему о полях родной планеты. Вот только небо на Мельхиоре совсем другое...

Он не был дома с тех пор, как ему исполнилось двенадцать, и не очень утруждал себя письмами. Так, отправлял преувеличенно-бодрые короткие сообщения раз в месяц, и, получая очередное длинное послание от мамы (отец писать письма не любил), малодушно радовался тому, что голосовое общение пока доступно только в пределах одной планеты. Скрыть истинное положение своих дел при прямом разговоре он бы вряд ли смог. Хотя что-то ему подсказывало, что он и так в этом не очень преуспел.

«Вот закончится экспедиция, доберемся до нормальной связи, напишу маме обо всём. Или... нет, лучше я сам прилечу!», – внезапно решил он. – «Хватит, напрятался уже. Прилечу, расскажу обо всём, и будь что будет».

Солнце, сегодня почти не приглушенное пылевой завесой, поднималось всё выше, и пески блестели всё сильнее, их блеск уже резал глаза. Хидео, спохватившись, потянулся к регулятору затемнения стекла кабины и обнаружил, что он и так установлен почти на максимум. Он зажмурился, стало полегче, но ненадолго: стоило открыть глаза, как они заболели снова. Вдобавок начали ныть виски. Неужели это и есть обещанное Мозели «поплохеет»? Если так, то пока всё вполне терпимо. Хидео сделал глоток воды из фляги, несколько раз глубоко вздохнул, прогоняя беспокойство, и прибавил скорости.

Полчаса спустя он был вынужден притормозить. Глаза было сложно держать открытыми больше нескольких секунд подряд, а пульсирующая по всей окружности головы боль не давала сосредоточиться на дороге. «Лошадиная голова» была уже близко, но её достижение не означало какого бы то ни было облегчения, разве что могло подарить немного тени.

Но эта тень, когда Хидео на одном