Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проверкам на прочность такое решение подвергалось регулярно, практически каждый вечер. И регулярно же, устав выслушивать уверения Лиамма, что без блата никуда не пробиться, что всегда помогают не тем, а главное, это же немыслимо, что женщина, которой нет и тридцати, становится начальником, обойдя намного более достойных, ну мы-то все знаем, какими методами, далеко не впечатлительный доктор, «вспомнив», что забыл выключить сканер, сбегал ночевать в медблок.
Глории на самом деле было больше тридцати, это Мигель знал точно, но сомневался, что эта поправка, даже если он её внесёт, что-то изменит.
С другой стороны, Альфедо сейчас помогает впихнуть в вездеход груз объёмом в полтора вездехода, так что вряд ли сможет одновременно в очередной раз изложить «дорогому другу» свою точку зрения на всё и Глорию в частности, а вот в медблоке его наверняка найдёт Эрих, почему-то решивший, что, раз врач не едет копать руду, то ему нужно найти работу на базе. Заняться любимым делом, например, то есть проводить очередную бесконечную инвентаризацию. Конечно, Мигель сам в какой-то степени виноват, не надо было так ревностно относиться к собственной инвентаризации, тогда бы и Эрих не стремился заполучить к себе такого дотошного помощника. Но даже с чувством вины спать Мигелю хотелось больше, чем считать консервы и простыни.
За углом (вот легка на помине!) послышался сердитый голос Глории:
– Чтобы через полчаса всё было готово!
– Да, конечно, – покорно ответил ей голос Мишки – самого молодого из техников, «третьего номера» их геологической партии.
Больше ничего не сказав, Глория стремительно вылетела из-за угла, чуть не врезавшись в Мигеля.
– Доброе утро! – Мигель изобразил самую сердечную улыбку, на которую только был способен.
Глория обожгла врача сердитым взглядом, будто он и был в виноват в том, что утро выдалось недобрым, и, ничего не сказав, умчалась дальше.
– Не обижайтесь на неё, пожалуйста, – Мишка уже стоял рядом с Мигелем. – Она всегда такая.
На взгляд Мигеля, «всегда такая» было не очень хорошим оправданием для грубости на ровном месте, но спорить он не стал, вместо этого спросив:
– Ты давно с ней работаешь?
– Почти два года. Сначала на практику к ней попал, сейчас вот в экспедицию меня взяла. Диплом получу, может, в другое место переберусь, а пока и с ней работать можно.
– Диплом… Так ты ещё студент, что ли?
– Ага. В академку только ушёл, чтобы сюда поехать. Мне один курс остался.
– Материал к диплому набираешь?
Мишка усмехнулся.
– И материал, и деньги. Как раз на последний курс заработаю. Всё лучше, чем какой-нибудь компании продаться в десятилетнее рабство, то есть контракт.
– Согласен.
Разговаривая так, они дошли до рабочего отсека, где Мишка, махнув рукой на прощанье, скрылся в вотчине геологов.
Мишкино жизнелюбие, похоже, даже десятилетний контракт бы не испортил. А вот Мигель отчего-то почувствовал себя старым и совершенно никчёмным. То ли встреча с Глорией на него так подействовала, то ли бессонная ночь догнала, но хорошее настроение, с которым он вышел из ангара, начисто испарилось. Вообще сейчас, на исходе первого месяца, по опыту Мигеля, начиналось самое сложное время в экспедиции: энтузиазм прибытия прошёл, усталость от тяжёлой работы почти без отдыха начала накапливаться, а впереди, что по срокам, что по объёмам, осталось в несколько раз больше, чем позади. Раздражения, пока невнятного, добавляли теснота, скученность, невозможность уединиться и сменить обстановку. Нет, в принципе, выход за пределы базы не запрещался, но и не поощрялся без производственной необходимости. Предосторожность понятная, прогулка по чужой планете могла закончиться чем угодно, но настроения это понимание не улучшало. В общем, главным, что позволяло пока обходиться без серьёзных конфликтов, как ни парадоксально, был жёсткий рабочий график.
Задумавшись, Мигель не заметил, что остановился прямо напротив двери, и в него чуть не врезалась вторая за сегодня девушка, выскочившая оттуда. К счастью для душевного мира Мигеля, та была куда как любезнее Глории.
– Ой! Извините, пожалуйста, – Арина смущённо улыбнулась.
– Это я должен извиниться, встал на проходе, – Мигель улыбнулся в ответ, на этот раз не прилагая никаких усилий. – Вы, наверное, куда-то спешите? Какие-то хорошие новости? – предположил он.
– Да! Нам «Малыша» наконец собрали! – радостно выпалила она. – Правда, придётся подождать, пока освободится кто-то из техников и поможет его вытащить, они сейчас все заняты, а Александр Иванович не хочет, чтобы я ему помогала…
– Всего лишь вытащить? – уточнил Мигель.
– Правильно, Аринушка, вербуйте доктора в наши ряды, – из всё ещё открытой двери раздался голос Красина, а потом в коридор вышел и он сам с планшетом в руках. – Доброе утро, доктор. Запускать «Малыша» мы будем сами, но он довольно большой, и вывозить его наружу лучше вдвоём.
– Если дело только в физической силе, то могу, действительно, предложить вам свою, я как раз свободен. Кстати, а кто такой «Малыш»?
«Малышом» оказался беспилотный самолёт метров четырёх в длину. Вопреки предупреждениям Красина и опасениям Мигеля вытащить, а точнее, выкатить его из ангара, где продолжалась суета погрузки, оказалось легко, крылья в сложенном состоянии не мешали, а шасси справлялись с неровным грунтом планеты так же просто, как и с полом ангара.
Отбуксировав «Малыша» на сравнительно ровную площадку, откуда тому предстояло подняться в небо, Мигель отошёл в сторону, предоставив географам дальнейшую подготовку к взлёту, и огляделся. За прошедшие с момента прибытия недели он выходил из базы всего второй раз, и привыкнуть к открывающемуся снаружи зрелищу ещё не успел. Пейзажи, видимые через прозрачные панели базы, мозг, держась за привычные представления, трактовал как нереальные, как необычные картинки, выводимые на экраны. Здесь же за виртуальной реальностью было уже не спрятаться, и нужно было привыкать к мысли, что вокруг действительно чужая планета.
Вопреки названию, скалы и песок Оранжевой были скорее грязно-рыжими, а на взгляд Мигеля ничего, кроме скал и песка, на Оранжевой не было. Тех же оттенков было и низкое небо. Говорят, что внизу, прямо под ногами, сокрыты богатейшие месторождения самых разных полезных ископаемых, кроме разве что органических, а во время песчаных бурь небо при определённом положении местного солнца приобретает цвет апельсина, но в первое врач мог только поверить на слово, а во второе предпочёл бы поверить на слово. И что ему не сиделось в Стеллавиле?
Устыдившись таких мыслей (можно подумать, это
