— А также, — добавил Гордеев, — отслеживать отслеживающих.

— Ну… вроде того.

Но Денис все никак не мог успокоиться:

— И что же, ни одна из этих полусотни камер не зафиксировала Турецкого?! Ты что, дорогой, нам тут втираешь?

Федор примирительно выставил перед собой ладони:

— Денис, не шуми. Турецкий ваш на пленках есть. При входе, например, в заведение — через металлоискатель. В туалете. У бара. Но и только. И все время — в гордом одиночестве.

— Ну и ну, — пробормотал Денис. — Эй, любезный, чаю нам принесите еще!

— Думаю, фээсбэшники то же самое сказали, — вставил Гордеев, вспомнив, как Турецкий в Лефортове ему говорил, что беседовал со своим информатором в мертвой зоне.

— Что они сказали? — не понял Денис.

— Они сказали: «Ну и ну».

— Слушай, умник, чем мысли фээсбешников читать, ты, может, подумаешь лучше, как своего подопечного из тюрьмы вытащить?!

— Я только об этом и думаю, — вспылил Гордеев.

— Мужики, — несколько смущенно сказал секьюрити, — я, с вашего позволения, поел бы чего-нибудь, а то с утра…

— Да, Федька, извини, конечно! — спохватился Денис, мгновенно остывая. — Кстати, Юрец, а сколько Турецкий времени пробыл в клубе?

— По его словам, полтора часа…

Пока Денис с Федором обсуждали варианты «продолжения банкета», Гордеев обдумывал сложившуюся ситуацию. Что-то тут было не так. Либо Турецкому с его информатором чудовищно повезло, что они не попали в кадр, либо… Либо что?

— Федор, — сказал Гордеев спустя некоторое время, — а есть у вас мертвые зоны?

— То есть? — Секьюрити уплетал уже филе судака.

— Такие места, где Турецкий мог беседовать со своим человеком, не будучи засвеченным? — Гордеев помнил, что Турецкий сам назвал это «мертвой зоной». — Может быть, туалеты?

— Туалеты — нет, там тоже установлены камеры…

— Никогда не пойду в «Распутин», — немедленно вставил Денис. — У вас же даже отлить без посторонних глаз нельзя!

— Но есть отдельные кабинеты, в которых съемка не ведется, — продолжил Федор.

— Ага, — сказал Гордеев.

— Но опять-таки, повторяю, ваш следователь ими не пользовался. Вообще-то именно после нескольких громких историй наш «Распутин» буквально нашпиговали видеокамерами, уж поверьте на слово, это моя работа как-никак.

— Федор, — сказал Гордеев, — ну а если бы вы сами с кем-нибудь встречались в «Распутине», вы смогли бы обойти камеры, стать для них невидимым?

— Не-а. — Секьюрити с удовольствием сделал большой глоток минеральной воды. — Разве только я бы камеры вообще отключил. Но это невозможно сделать незаметно и безнаказанно.

— Вот! — воскликнул Гордеев. — К этому я и веду! Они же когда-то выключаются, камеры-то! Кассеты заканчиваются, их нужно менять. А это происходит одновременно?

— Разумеется…

— Камер всего, вы сказали, около пятидесяти, внутри клуба сколько? Порядка тридцати, сорока, так?

— Примерно…

— А операторов тоже тридцать или сорок?

Рука Федора, сжимающая вилку с лакомым кусочком филе, замерла в воздухе. Денис улыбнулся: он уже понял, куда клонит Гордеев.

— Значит, человек, который в курсе дела, когда меняется пленка и как ее меняют, может перемещаться по залу в эти самые «мертвые» для видеосъемки минуты?!

Федор все же положил кусочек рыбы в рот и тщательно его пережевывал, глядя себе в тарелку. Молчал не меньше минуты. Потом сказал:

— Да, но откуда вашему Турецкому знать эти минуты? А случайность такого рода невозможна.

— А Турецкий и не знал, — сказал Гордеев. — Знал второй человек — тот, с которым он встречался. И объяснение этому только одно: этот второй — ваш сотрудник.

— Вот же ж… — тихо сказал Федор. Он вытащил телефон и набрал комбинацию цифр, потом сказал в трубку не здороваясь: — Они уже уехали? Отсигналь мне, когда все закончится. — Федор поднял смущенный взгляд на Гордеева и Дениса: — Придется подождать, они еще там.

— Стоп-машина, — сказал Денис. — Ты сказал в самом начале, что фээсбэшники приехали и в компьютерах роются?

— Ну да…

— Они нас опередили, — грустно резюмировал Гордеев.

— Я не понимаю… — пробормотал Федор.

— Да что тут понимать! — возмутился Денис. — Они ищут информатора Турецкого среди твоих сотрудников. Совершенно очевидно, что они пришли к тем же выводам.

Гордеев вскочил на ноги.

— Поехали в «Распутин»! Я хоть попробую поговорить с Игнатьевым.

— Нет, ребята, — Федор выставил руки вперед, как бы загораживая им путь. — Вы же меня так подставите! Комитетчики сразу же усекут, что это я вас навел!

— Ну так езжай вперед, велика важность! — заявил Денис, и Федор немедленно воспользовался советом: схватил со стола салфетку и бросился к выходу. — И ни хрена ты нас не навел, тугодум несчастный, — крикнул ему вдогонку Денис.

Тот только махнул рукой: отстань, мол, не до того сейчас.

По дороге адвокат позвонил Грязнову-старшему:

— Вячеслав Иванович, это Гордеев. Есть кое-какой след, но, похоже, ФСБ нас опередило.

Начальник МУРа выругался так, что сотовая связь еле выдержала. Его любовь к органам госбезопасности была хорошо известна.

— Я немного лажанулся, надо было прежде вас попросить. Вы можете узнать, кто такой майор Игнатьев и на какой козе к нему подъезжать?

— Попробую, — буркнул начальник МУРа. — Сколько времени есть?

— Минут пятнадцать…

Грязнов-старший выругался вторично и отключился, а Гордеев выругал себя самого: ведь можно же было и гораздо раньше насчет Игнатьева справки навести, в самом деле.

Когда Гордеев уже парковался возле «Распутина» (зафиксировав, что три черных «ауди» с фээсбэшными номерами были по-прежнему здесь), Вячеслав Иванович наконец перезвонил.

— Значит, так. Все могло быть и хуже. Игнатьев Виктор Викторович, тридцать девять лет, толстый, активный, вдумчивый, короче — полный мудак на нашу голову.

— Ну спасибо, утешили, — поблагодарил Гордеев, глядя, как уже припарковавшийся Денис направляется к нему.

— Но это ничего. Главное, что он — подчиненный Иванчука. Знаешь Иванчука?

— Шахматист, кажется, такой есть, — неуверенно сказал Гордеев, понимая всю абсурдность этого тезиса: майор ФСБ Игнатьев — подчиненный международного гроссмейстера Иванчука. Высший класс работа, ничего не скажешь.

— Сам ты шахматист! Иванчук — это полковник такой в ФСБ, единственный приличный там человек, по крайней мере, мне других не встречалось. Как-то работали вместе… А что еще более ценно — он с Турецким вместе работал, на деле об авиакатастрофе,[4]слышал? Да не важно это все! Важно, что Иванчук — босс Игнатьева, счастливое совпадение. Но он сам сейчас в больнице, в ЦКБ, не знаю, что с ним случилось. Мне обещали, что ему передадут, что я звонил. Я с ним переговорю, и тогда, может, дело в другом режиме пойдет, не так жестко. Усек?