мужчина в серой куртке с поднятым воротником сгребал опавшие листья. Леня равнодушно скользнул по нему взглядом…

И снова взглянул на него.

Что-то в этом дворнике показалось ему подозрительным.

Крепкий подтянутый мужчина спортивного вида сгребает листья. Работа явно не по его статусу. И вообще, листьев на поляне почти нет – вокруг нее растут сосны, затесались среди них две или три осинки, и те далеко от того места, где работает дворник. Опять же, дворниками в наше время работают исключительно выходцы из Средней Азии, а этот человек совершенно не похож на обычного гастарбайтера – светлые волосы, голубые глаза…

Что-то тут не то…

Леня мысленно одернул себя – похоже, у него уже разыгралась паранойя. Сначала ему показалась странной хозяйка йорка, теперь этот дворник…

Он еще раз огляделся, подошел к ресторану, поднялся на крыльцо, вошел.

Он оказался в небольшом холле. Слева – закуток гардероба, справа – короткий коридорчик, из которого несколько дверей ведут в главный зал ресторана и в отдельные кабинеты.

И снова ни души.

В полупустом гардеробе висит бежевое кашемировое пальто и черный кожаный плащ, но гардеробщик отсутствует.

Ну, допустим, вышел (или вышла) на минутку по неотложному делу – все же живой человек. Но где метрдотель? Почему Леню никто не встречает?

И почему в ресторане так тихо?

Маркиз огляделся, демонстративно откашлялся – но никто не появился.

– Эй, ребята, есть тут кто-нибудь?

Тишина.

Ну ладно, мало ли куда они все разбежались. Живые люди, в конце концов. Он пришел сюда, чтобы встретиться с заказчиком, и не уйдет, не выполнив свой план.

Леня шагнул вправо, в короткий коридор – и тут у него за спиной раздались мягкие, почти неслышные шаги, и неизвестно откуда появился низенький плотный человечек в жилетке без пиджака. У этого человечка было круглое кошачье лицо и кошачьи же усики, глазки его маслено блестели.

– Вы заказывали? – осведомился он, приглаживая усики.

– А что – у вас аншлаг? – насмешливо переспросил Леня. – Что-то непохоже…

Метрдотель состроил на своей кошачьей мордочке обиженное выражение и хотел что-то возразить, но Леня не дал ему перехватить инициативу:

– Меня ждут. Я Леонид.

– Ах, вас ждут! – на кошачьей физиономии расцвела улыбка. – Ах, вы Леонид! Так это вам в кабинет «Карузо»…

– Робинзон Крузо? – переспросил Маркиз.

– Нет, при чем тут Робинзон? – обиделся метрдотель. – У нас все кабинеты носят имена знаменитых певцов. Есть кабинет «Карузо», есть «Шаляпин», есть «Собинов», «Паваротти»…

– Понял, понял! – перебил его Леня. – Оригинальная концепция! И где же этот «Карузо»?

– Вон тот, второй справа! – Кошачья физиономия снова растянулась в улыбку, мэтр ненавязчиво подтолкнул Леню к двери кабинета.

Леня взялся за ручку двери, оглянулся… но странного типа у него за спиной уже не было, вот только что он был, топорщил усы, растягивал губы в улыбке – и вдруг как сквозь землю провалился!

И снова Лёне стало как-то неуютно.

Он на мгновение застыл.

И время вокруг него застыло. Вокруг царила странная, напряженная тишина. Так тихо не бывает в обычном ресторане – там всегда слышны какие-то звуки, звон посуды, голоса гостей, торопливые шаги суетящихся официантов…

Здесь же было тихо, как в склепе.

Нет, тихо, как перед грозой, когда вся природа замерла в ожидании первого грозового удара…

Или – как в последнюю минуту перед сражением, перед тем, как загремят первые выстрелы артподготовки…

Леня быстро огляделся.

Чувство опасности, которое возникло у него еще в парке, еще на подходе к ресторану, росло и крепло.

В первый момент он хотел немедленно развернуться и уйти, но затем подумал, что надо все же войти в кабинет и узнать – ждет ли его заказчик. Ведь если он ждет там, а Леня не придет, послушавшись своих предчувствий и подозрений, на его профессиональную репутацию ляжет несмываемое пятно.

К тому же мадам Коноплева все подтвердила…

В это мгновение где-то в глубине ресторана раздался голос – звучный оперный тенор запел арию «Nessun dorma» из оперы Пуччини «Турандот». Леня не был оперным фанатом, но эту арию запомнил, потому что Лола как-то затащила его на прямую трансляцию из лондонского театра Ковент-Гарден.

Леня знал, что название, вернее, первые слова арии переводятся «никому не спать». И эти итальянские слова заставили его еще больше насторожиться.

Он достал из кармана носовой платок, тщательно обтер дверную ручку, повернул ее, обернув платком, чтобы не оставить своих отпечатков, толкнул дверь и вошел в кабинет, который в этом странном ресторане назывался «Карузо».

Это было небольшое уютное помещение, значительную часть которого занимал камин. Красивый, отделанный резным мрамором камин с кованой решеткой. Еще, конечно, здесь был стол – небольшой, накрытый на две персоны, и накрытый по всем правилам искусства – как говорил покойный друг и учитель Маркиза, в три стекла. Белая крахмальная, тщательно выглаженная скатерть, сверкающие приборы, свернутые корабликом салфетки…

Все было хорошо, все красиво, только один бокал, возле дальнего от двери прибора, лежал на столе опрокинутый.

И за столом не было потенциального заказчика.

Вообще никого не было.

Как же так – назначил ему встречу, очень на этой встрече настаивал, просто умолял, а сам не пришел? Нехорошо…

И отчего же тогда тот странный метрдотель с кошачьей мордой сказал, что его ждут…

Леня застыл, внимательно оглядывая комнату.

Что-то в ней было не так…

Ну, разумеется, помимо отсутствия заказчика.

Леня еще раз просканировал комнату взглядом – сначала поверху, затем пол…

И тут он увидел под столом, за передней ножкой, лакированную женскую туфлю. Точнее, дамский полуботинок – такие сейчас называют лоферами.

Удобная обувь, хотя, на Лёнин взгляд, неженственная. Но для деловой, занятой женщины очень подходящая.

Леня опасливо взглянул на туфлю, словно это была граната с выдернутой чекой, шагнул в сторону, плавными, бесшумными шагами обошел стол…

И снова застыл.

По другую сторону стола на полу лежала женщина. Худощавая, коротко стриженная – чтобы меньше времени тратить на уход за волосами, просто и дорого одетая… Костюм не очень ей идет и не очень хорошо на ней сидит, но…

Все эти незначительные детали Леня отметил машинально, по привычке, потому что сейчас они не имели никакого значения по сравнению с главным. С главным, отчего Лёнино сердце забилось в удвоенном темпе.

Во-первых – Леня понял, кто это. Это была Татьяна Ивановна Коноплева, его прежняя заказчица. В первую секунду Леня не узнал ее из-за непривычного ракурса и нештатной ситуации.

И во-вторых – госпожа Коноплева была мертва.

Глаза ее, пустые и остекленевшие, глядели в потолок с выражением удивления и обиды.

Но если