В Литовском особом архиве хранится дело сотрудников Вильнюсской психиатрической больницы. Им в первые дни войны на больничном собрании предложили пойти в полицейский участок и зарегистрироваться как повстанцы.

Уже 25 июня все эти мужчины – представители администрации и санитары – получили оружие и задание арестовать евреев, живущих в Вильнюсе на улице Вокечю (Немецкой) и отправить их в Лукишкскую тюрьму. Работать пришлось несколько дней – несколько десятков еврейских семей были заключены в тюрьму, их имущество конфисковали, квартиры опечатали. Евреи, попавшие в Лукишки, вскоре были “переданы Особому отряду” или “переданы немецкой службе безопасности” – так записано рядом с фамилиями в тюремных книгах (“Книга учета арестованных”, ЦВА, фонд Р 730, опись 2, дело № 35). Эти еврейские семьи были большевиками? Вся улица Вокечю – большевики? Впрочем, в книгах учета арестованных Лукишкской тюрьмы евреев начали регистрировать уже с 6 июня 1941 года.

И все же большинство литовских мужчин шли и брали оружие, веря, что сражаются за родину, и не представляя себе, что их патриотизм может быть использован для расправы над ни в чем не повинными людьми. Белые повязки должны были остаться белыми.

Сколько было повстанцев? Казис Шкирпа пишет в своей книге, что их было сто тысяч, однако, по мнению историка Альфонсаса Эйдинтаса, число это “явно преувеличено из желания показать немцам, что созревшая для свободы Литва внесла большой вклад в уничтожение коммунизма. По подсчетам историка В. Брандишаускаса, во время июньского восстания общее число активистов ЛФА и повстанцев, называемых партизанами, не превышало двадцати тысяч, погибло около шестисот человек”[35].

Видимо, тогда же, в последние дни июня 1941 года, и мой дед Йонас Ванагас вышел из своего дома в Каварскасе, присоединился к повстанцам и получил оружие. Тогда же он надел себе на рукав белую повязку и вступил в борьбу с ненавистными Советами – так записано в его деле, в протоколах следствия, в показаниях свидетелей. Ведь Советы только что отняли у него землю и раздали ее нуждающимся. В первые дни войны, как утверждали свидетели, которых допрашивали в ходе следствия в НКВД, он вместе с другими обстреливал прятавшихся в школе красноармейцев. Тогда же с помощью соседа перегородил бревном дорогу в Каварскасе, чтобы танки не смогли пройти и немецкая армия их догнала. За все это моего деда-патриота потом, когда вернулась советская власть, осудили по 58-й статье – измена Родине. Он провел в Карлаге полгода и, как истинный патриот, умер в 1946 году накануне 16 февраля[36].

Так вот, гитлеровскую армию литовцы, и в первую очередь – военные, встретили радостными криками. Русскую армию провожали выстрелами. После первой волны ссылок в Сибирь люди думали, что любая перемена будет спасительной. Для литовцев приход Гитлера означал освобождение. Для евреев – гибель, и они, охваченные паникой, бежали из Литвы, но немцы заняли ее так быстро, что вглубь СССР успели уйти только около шести процентов всех литовских евреев.

За Красной армией гнались немецкие войска, и во все время немецкой оккупации в Литве находилось всего от 600 до 900 немцев.

Оказывается, президент независимой Литвы Антанас Сметона расценивал июньское восстание, организованное Казисом Шкирпой, как работу немцев[37].

По инициативе Литовского фронта активистов в первые дни войны было создано Временное правительство Литвы (LLV – Lietuvos laikinoji vyriausybe). Премьер-министр – Казис Шкирпа. Невероятно: немцы, друзья ЛФА, соратники литовцев, тут же арестовали в Берлине нового премьер-министра Литвы – посадили его под домашний арест. Каждые два-три дня квартиру посещал немецкий чиновник – проверял, по-прежнему ли Шкирпа сидит дома. Шкирпа рассказывал, что мог попытаться выйти из дома, но не хотел дразнить своих приятелей-немцев. Вместо оказавшегося в заточении Шкирпы обязанности премьер-министра Временного правительства стал временно исполнять учитель литературы и литературный критик Юозас Амбразявичюс, до того работавший в школе.

“Почему же созданное Литовским фронтом активистов правительство объявило себя всего лишь Временным правительством?” – спрашивает Альфонсас Эйдинтас и цитирует другого литовского историка Зенонаса Рекашюса: “Потому что по заявлению, сделанному самими активистами литовскому народу, только «после того как обозначатся отношения сотрудничества с Германией, будет создано постоянное правительство» – значит, Литва будет создана не по воле ее граждан, а по воле нацистской Германии”[39].

Едва собравшись, Временное правительство тотчас отправило Гитлеру телеграмму с изъявлениями пылкой благодарности:

Всего лишь годом раньше, в августе 1940 года, только что “избранная” литовская власть приветствовала другого великого вождя: