Орал он на меня долго. Забыв про издевку, про ернический тон, Питер матерился, как пьяный старатель. И даже когда ушла охрана, когда снова рассыпалась по окошкам очередь, когда выветрился пороховой дым, он все еще вопил. Меня подмывало демонстративно поморщиться и поковыряться пальцем в ухе, но я сдерживался. Этого бедняга точно не перенесет.

— Тебе тут что, ядрена мать тебя в глотку, тир?! Пострелять негде?

Питер пошел уже на третий круг и явно не собирался останавливаться. Худощавый бородач в комбезе — мастер с шахтоуправления — отозвал меня в сторонку, представился Томом Дигманом.

— Зачем тебе вся эта демонстрация, парень? Еще полчаса, и Питера удар хватит.

Я усмехнулся.

— Жить вообще скучно. Я решил внести разнообразие. Зато как быстро все забегали.

Он покачал головой.

— Когда из запоя-то вышел?

— А я в нем и не был. Вчера — первая кружка за последние два месяца.

— Ладно, не гони. Такие выходки только с хорошего бодуна состряпать можно. Ну да ладно. Стреляешь ты и вправду здорово. Слушай сюда. Внимательно слушай. Питер не скоро успокоится, да и если успокоится — ничего тебе не даст. А мне шахта важнее. Поэтому сейчас мы поедем к нам. Патронов я тебе отсыплю, карту, снаряжение, жратвы подкинем. А зачистишь гнездо — еще и меди получишь.

— А лицензия?　— спросил я.

— Будет тебе лицензия. Уговорю Питера. Или подпишу пустую на свой страх и риск, а потом задним числом занесем тебя в списки. Не переживай.

— Да я спокоен. В отличие от некоторых…

Том нервно дернул головой.

— Поехали лучше от греха. Лучше тебе быть подальше от него, когда он успокоится.

— А что будет?　— с интересом спросил я.

— Да прикажет расстрелять к ядреной матери, и все.

Очередь в приемной провожала нас чуть ли не могильной тишиной. Дигман уже вышел из мэрии, я тоже стоял на пороге, и тут послышался негромкий, но отчетливый шепот:

— Вот стичий хрен, да я ж его знаю! Это тот самый парень, что на Арене всех причесал! Помнишь, я рассказывал?

— Да ну! Неужто он?

— Тот самый. Знаешь, он Крепача в пять секунд уделал.

Засветился, Андреналин: «…на Арене всех причесал…» А завтра что расскажут? Тот полоумный, что стрельбу в мэрии устроил? Угу, хорошо, если пальцами не начнут показывать. Тихо и незаметно у меня никогда не получалось. И не получится, что бы там ни говорила мама Коуди.

И теперь уж точно каждый молодчик с придурью будет искать меня, чтоб коллекцию насечек на стволе пополнить. И рассказывать потом девкам в баре: «А эта — знаете, за кого? Полгода назад, помните, один пришлый шум устроил? В мэрии чуть всех не пострелял? Да-да, тот самый. Быстро умер, без хлопот. Я даже в раж войти не успел».

Никогда я, похоже, не научусь себя контролировать. Раньше хоть Силь меня сдерживала. А теперь кто будет? Да и не послушаю я никого другого. Особенно сейчас, с этим странным чипом внутри.

Помню, гости мамы Коуди — сталкеры и рейнджеры, да и местные тоже, очень удивлялись моему навыку быстрой стрельбы.

Не меньше меня самого, кстати. Потому я предпочитал молчать и слушать, что говорили опытные люди. По их словам выходило, что меткая пальба с двух рук называется ганфайтинг.

Один раз к маме Коуди зашел на огонек рейнджер из Новой Москвы. Он долго работал на самого профессора Джексона, собирал по развалинам книги, материалы, чертежи, ну и нахватался там знаний и умных слов. Посмотрев, как я лихо отстрелял за пару секунд дюжину крысиных черепов на изгороди, он пробормотал что-то насчет совмещенного имплантата на баллистику и мышечную координацию. И добавил, что лично он, мол, ни о чем таком раньше не слышал.

А под конец, когда собрался уходить, спросил, где мне такой поставили. И кто. Не сам ли проф Джексон?

Я отмолчался.

Не мог же я ему сказать, что и сам очень хочу это выяснить.

Ведь несколько месяцев назад я ничем таким похвастать не мог. Стрелял нормально, как все, больше любил АКМ и XM8-компакт, чем пистолеты, хорошо бил с Маверика. Но без эффектных номеров в духе бродячего цирка.

И вдруг такое богатство.

Все произошло очень быстро. И сколько бы я ни пытался вспомнить подробности — никак не получается.

Самое обычное, невесть какое по счету задание: охота за чертежами модифицированного пулемета М60. Но для нас, для убойной пары Андреналин — Силь, оно стало последним.

Помню, как выслеживали лабораторию клана, где разрабатывали улучшенное оружие. Как тихо вырубили охрану и проникли внутрь, как вскрыли сейф и сняли лазерный накопитель с сервера исследователей.

А на выходе…

Вполне возможно, что нас ждали. Или, зачищая сигнальную систему, мы пропустили датчик движения, а то и камеру, и тревога подняла на уши охрану. Или — что мне сейчас кажется наиболее вероятным — нас просто подставили.

Я не помню, что случилось потом. Стараюсь, напрягаю память — ничего. Только яркая, ослепительная, уничтожающая вспышка в лицо. И все. Дальше глухая тишина и кромешная тьма.

Когда я очнулся уже в доме мамы Коуди, боль резала меня на куски. Заживляющий пластырь заращивал дырки в груди и в животе, раны, порезы.

И еще почему-то тянуло в затылке. Как только я смог двигать руками — тут же пощупал это место и обнаружил выстриженный треугольник с едва проклюнувшимся ежиком волос, а в самом центре — небольшой шрам.

Ну а чуть позже я увидел себя в зеркале сразу после долгих упражнений с лопатой на огороде мамы Коуди. И остолбенел. На радужке правого глаза алела сетка прицела. До боли знакомая планка двадцатикратной оптики.

Я немного поэкспериментировал с ней. Перекрестье наливалось кровью, когда я напрягался физически, злился или… занимался сексом.

И — готовился к стрельбе.

Хорошо бы вызнать однажды, кто и для чего сделал мне такой забавный подарок.

Я бы с удовольствием побеседовал с этим человеком. Даже нет — с пристрастием.

Первым делом я спросил бы о Силь. И спрашивал бы все время, без остановки, очень настойчиво, пока он не сказал бы, где она.

Всю дорогу до шахты, трясясь в замасленном трюме грузового робота, Дигман приглядывался ко мне. А потом спросил, не служил ли я на заслонах.

По-моему, своим ответом я его разочаровал. Не знаю уж, чего он себе напридумывал, но явно считал меня как минимум бывшим рейнджером. Чистильщик — не столь романтичная работенка.

Облезлое и покосившееся здание шахтоуправления приткнулось почти вплотную к огромным терриконам отвальной породы. Визгливо и монотонно шуршал подъемник, где-то рядом, за стеной, грустно вздыхала о своей нелегкой доле пульпоотводная труба.