Конечно, собаки выигрывают. Они стоят наверху и лают, скачут и ждут нас, когда мы, спотыкаясь, вбегаем на Вершину.

Стиан ПРЯМО за мной. Тут вдруг Стиан хватает меня за рукав куртки, потому что он чуть не падает, и тогда я тоже чуть не падаю, но мы держимся крепко за куртки друг друга и умудряемся устоять на ногах. Мы смеемся, мы оба очень запыхались.

Я сажусь на большой камень с видом на фьорд, а Стиан садится рядом со мной. (Он садится прямо рядом со мной!)

— Ты выиграла, — говорит он.

— Ясное дело, тормоз, — отвечаю я и смеюсь.

И мы сидим. Долго. И смотрим на пейзаж и болтаем.

Я очень стараюсь быть крутой и открытой (как сказал по меня тот тест в журнале). И я говорю очень много о музыке, чтобы Стиан понял, что я очень интересуюсь музыкой, чтобы показать ему, что у на с ужасно много общего.

— Так тот альбом, то есть… вышел ли новый хит «Дум Дум Бойз»… я имею в виду альбом… то есть… выпустили ли «Дум Дум Бойз» новый альбом… — спрашиваю я, но мне приходится остановиться, потому что все это бред. (Так это ХОРОШО звучало в моей голове, когда я думала об этом вчера!!!)

Стиан смотрит на меня и улыбается. И рассказывает, что все еще слушает «Дум Дум Бойз» и что научился играть несколько их песен на гитаре.

— Вау! — говорю я.

И еще я спрашиваю Стиана, что он слушает сейчас (хотя он только что сказал, что слушает «Дум Дум Бойз»), и нравится ли ему эта музыка, и нравится ли ему играть на гитаре (что, конечно же, ему нравится, иначе бы он не играл!), и нравится ли ему играть рок. Стиан пару раз смотрит на меня очень странно, и тогда я немного успокаиваюсь со всеми своими вопросами и крутостью (однажды начав, очень легко перестараться). Но все равно так здоровски сидеть рядом со Стианом. Только я и он, совсем одни, на Вершине.

Постепенно настало время спускаться вниз, и мы бежим, дурачимся и смеемся, и это ну просто обалденно, прямо как в фильме, в котором я — героиня, а Стиан — герой, и мы не сводим друг с друга глаз, как говорится[10]. Смеясь, мы возвращаемся на Крокклейву и заходим вместе к ним во двор, отводим собак на место, и я говорю:

— Стиан, смотри! — И корчу смешную рожицу, и мы оба смеемся, а потом вдруг слышим голос над головой:

— Где это вы были?

Мы оба смотрим наверх, там стоит Хелле, смотрит на нас в открытое окно, и я говорю:

— Ходили с собаками в…

— А! — перебивает Хелле. (Кажется, она не очень добрая сейчас.)

Я стою, смотрю на Хелле и не знаю, что ответить. Хелле УСТАВИЛАСЬ на меня. Стиан переводит взгляд с Хелле на меня и с меня обратно на Хелле.

— Пойду покормлю собак, — говорит он и заходит в дом. И берет с собой собак. (Я рада, что он зашел, потому что дело касается только нас с Хелле.)

Я стою и смотрю на Хелле, рая смотрит на меня из окна.

— Ты сказала, что не можешь идти гулять с собаками! — говорит она злобно.

— Да, но потом… — начинаю я, но Хелле меня перебивает:

— Ты сказала, что у тебя болит палец! И что ты занимаешься чем-то страшно ВАЖНЫМ!

Хелле почти кричит, голос у нее злой, и выглядит она очень обиженной.

— Я не это имела в виду, — говорю я, — я не виновата, я…

— Да, ты никогда не виновата, Ода, — говорит Хелле, а я продолжаю:

— Да, но я собиралась догнать тебя, а там вдруг оказался Стиан, и я забыла про тебя, и…

— А-а-а-а! — снова кричит Хелле и захлопывает окно.

(Как романтично! Никогда ни один мальчик не говорил со мной так. Кажется, мы все-таки будем вместе.)

Несколько дней Хелле на меня обижалась, но я все объяснила и сказала «извини». И ходила с ней и с собаками гулять каждый день. И все уже почти прошло, и Хелле сказала, что все в порядке (хотя, кажется, это было не совсем так), и мы снова стали более или менее друзьями.