спящих в коридоре бомжей, что в конечном счете не могло не пугать, но и звонить в полицию она не могла, так как спала она на том же этаже офисного здания, с той только разницей, что в ее коридоре за закрытой дверью стоял диван.

А потом появился А. Взял и появился на одном из ее уроков. По рассказам К. он был точно так же сражен ее красотой и теплом, как и я при нашей встрече. Увидел и понял, как давно он искал ее и как счастлив был наконец встретить.

Если спросите меня, К. и А.как Лорелай и Люк, сколько не сопротивляйся, но этим двоим просто суждено было быть вместе. Их история не была идеальной, она спотыкалась и тревожилась, хотела, но подолгу не могла довериться новому мужчине в ее жизни. Прошло больше года их знакомства перед тем как она разрешила себе довериться и начать отношения.

Пока кошка остается с А., К. в предвкушении и сильном волнении от предстоящей поездки. В этом месяце она огранизовывает ретрит в Т. где ее ученицы и ученики смогут отдохнуть на теплом берегу моря, а также отточить свое вокальное мастерство на ее интенсив курсе. Я слушаю, улыбаюсь и горжусь ей.

Д.заворачивает на привокзальную остановку и паркуется возле газетного киоска. Растирая ладони, К. неторопливо потягивается и выходит из машины, мы с Д. выходим следом за ней. Я спрашиваю, будет ли она кофе, улыбается, и просит латте на овсяном. Оставляю их вдвоем, иду за кофе и понимаю, что не хочу возвращаться. Я вернусь, она выпьет кофе и исчезнет из моей жизни, словно ее никогда там и не было. И она будет думать так же, но не будет знать, как счастлива была я встретить ее и быть знакомой с ней, она не будет знать, каким значимым для меня человеком стала в момент, как много между нами историй могло бы случиться, и как я мечтала всю жизнь о такой подруге и сестре.

Есть вещи, которые происходят в наших жизнях не пойми зачем.

Спустя годы мы можем все еще ломать голову и пытаться словить этот смысл, почему так произошло, все ведь не должно было заканчиваться, как закончилось. И вообще, можно ли считать, что закончилось, когда столько слов не сказанных и ситуаций не решенных. Иногда так тяжко просто отпустить. Но иногда это единственное, что нам остается.

Я бы очень хотела, чтобы она была счастлива, и чтобы на сердце ее было спокойно, и чтобы А. любил ее нежно и берег как весеннюю ласточку. И чтобы больше все проходило в благости, а если не в ней, то в сумасшедших ярких приключениях, таких же ярких и по-доброму сумасшедших, как человек, c которым мне суждено будет попрощаться.

Глава 6

C.

Одиночество вырастает из меня как деревце, плотно вросшее и закрепившееся в податливой плодородной земле. Я словно лелею его и взращиваю, берегу от назойливых разговоров, взглядов и речей. Я пою его зеленой остывающей матчей и согреваю его бока о своего маленького сопящего пса. В солнечные дни я вывожу его погреться в сад, а в дни серые и резкие я вскармливаю его красными и зелеными яблоками, пересмотром сериалов об английских глубинках и ранними уходами в кровать. Я полюбила утро и хотела бы задерживать его, растягивать и любить с каждым днем сильнее. Самые чудесные моменты были на залитой солнцем скамейке, где мы вместе с собакой растягивались и довольно щурились под согревающим нас солнцем. Мои одинокие любимые моменты были на дорожке в бассейне. Если дорожка была занята мной в позднее воскресное утро, то это неизменно приводило меня в состояние глубочайшего покоя и принятия. Толчок о бортик, прямая спина и руки, я сильной и свободной стрелой разрезаю прозрачную воду и углубляюсь почти до самого дна. Как часто я представляю себе, что за белой плиткой бассейна темная холодная вода океана, а я глубоководная рыба, стремящаяся в родные соленые воды, обнимающие мое тело. Порой мне казалось, что мой пульс еле шептал, пока я на одном дыхании проплывала до другого конца бассейна, отталкивалась и в непонятном состоянии отрешенности уплывала назад. Сердце билось ровно и тихо, дыхание не было жадным, тело было красивым и легким, быстрым и сильным. Не моим. И как не нравилось после мне ставить ступни на плитку бассейна, в шлепки, кроссовки, ступать по земле и чувствовать слабость свою и боль. Мне нравились теперь мои руки, они стали сильными и уверенными. Плечи окрепли, а легкие готовы были бежать марафон. Но без воды я была как жигули на автобане. Скорее всего меня там даже не видели, так как я все еще стояла у старта, не могла завестись, когда остальные уже пересекали свои последние километры. Я жаждала найти человека, того, кто был бы глубок и добр. Того, с кем можно было бы говорить и молчать. Обнимать за плечи, или уставать от споров. Я знала, что этот человек существует, по крайней мере, я в это верила. В этом мире, или в мире мне еще незнакомом, я точно знала, что мы встретимся. Мы не сменим жигули на маслкар, но мы сменим трассу и отправимся в путь на своей скорости, по своей дороге.

С нами в пути сейчас был музыкант. Гитарист. И его леворукая гитара белого цвета, как его волосы, была нежно зажата между его руками; бережно и осторожно он обнимал ее, приближаясь к машине Д. Взгляд его разрезал и стремился холодными стрелами сквозь мое тело, проникая точно в середину его, раскачивая и подвергая сомнению мои веры и мои доблести. Когда он говорил я обращалась в слух, как обращались вслух подчиненные короля в конце 20х годов, когда в домах только стали появляться первые радиоприемники. С.был очень молод и очень амбициозен. Он красиво и четко излагал свои мысли, мог тонко шутить и не стеснялся смотреть в глаза, подбадривая или обвиняя, делая комплимент или заставляя прочувствовать всю некрасивую правду его слов. Если правда была некрасивой. И от его правды хотелось согреться, накинуть на плечи шерстяной свитер, выпить чая с куркумой и имбирем, да еще и красного перца добавить, хотелось растереть ступни и натянуть на голову шапку, хотелось врезать по его честному самодовольному лицу и согреть ладони о его щеки, и дать ему понять, что его правда не нужна никому