А, как известно, наши желания сбываются. Возможно, даже чаще, чем нам хотелось бы.

* * *

Отбыв наказание, Рита вернулась к прежней работе. Но она хорошо понимала, что даже такое ее незавидное положение очень шатко. Стоит оступиться, как от нее поспешат избавиться. Как только игрушка под названием «Рита» наскучит, ее могут просто ради забавы бросить в клетку к маленьким прожорливым зверькам. Или поджарить на сковороде. Или столкнуть в пропасть. Теперь ее жизнь целиком и полностью зависела от настроений и желаний трех турецких мужчин, вспыльчивых и самолюбивых.

Рита хорошо усвоила, что их лучше не злить. Она была в руках этой троицы. А ей вовсе не хотелось терять свою жизнь, пусть даже убогую и беспросветную, и она старалась исполнять обязанности как можно лучше.

В тот день она, как обычно, занималась подборкой одинаковых шкур для шуб. Накануне старик ударил ее головой об стену за неправильный, по его мнению, выбор, поэтому она работала с удвоенным вниманием. На лбу не осталось ни кровоподтека, ни шишки, но все же это был очень болезненный и унизительный опыт. Рита вовсе не хотела его продолжения и закрепления.

Когда она внимательно рассматривала две на первый взгляд одинаковые шкурки, решая, какую выбрать, кто-то подкрался сзади и положил руки ей на бедра. Зажмурившись, Рита прикусила нижнюю губу, кулаки стиснули скользкие, пушистые полоски меха. Она не знала, сколько еще сможет выносить бесконечное насилие похотливых турок. Ее силы и терпение имели свой предел.

Может, лучше умереть? Норки быстро прикончат добычу, и она перестанет чувствовать что-либо. Не будет ни унижений, ни усталости, ни насилия. Никто не прикажет ей снять джинсы и встать на четвереньки. Никто не станет обращаться с ней, как с надувной куклой. Риты вообще не станет. Ни здесь, в горах, ни где-либо еще. Подобно микроскопической пылинке, она полетит сквозь бесконечность, не думая и не заботясь ни о чем. Не это ли настоящая свобода?

Мужские пальцы принялись щипать ее ягодицы, словно выясняя, какая из них более упругая и аппетитная. По властным прикосновениям Рита догадалась, что ее облапил Парс. Левент давно к ней не прикасался, а у Божкурта были сильные сипы курильщика, так что спутать его с другими было невозможно. Парс! Похотливый павиан! Тупоголовый осел, у которого одно на уме!

Не говоря ни слова, он повернул Риту лицом к себе и, заломив руку за спину, повалил на стол со шкурами. Вскрикнув от боли, она заплакала.

— Заткнись! — приказал Парс. — Пищать потом станешь. Когда разрешу, поняла?

Рита промолчала. Пользуясь передышкой, свободной рукой она нащупала рукоятку ножа для резки шкур и, когда Парс спустил штаны до колен, плохо соображая, что делает, изо всех сил ударила его острым лезвием под ребро. Но турок стоял почти вплотную, поэтому она не смогла как следует размахнуться и нанесла насильнику неглубокую рану, способную лишь разозлить его, но никак не остановить. Она никогда бы не подумала, что так сложно вогнать нож в человека.

Вскрикнув, Парс приложил руку к разрезу на рубашке, из-под которой сочилась кровь.

— Что ты делаешь, а?

Он недоуменно посмотрел на рану, затем на пленницу, и его лицо исказила гримаса незаслуженной обиды, отчего оно стало каким-то детским. Осознав, что Рита попыталась его зарезать, Парс рассвирепел и, брызгая слюной, заорал:

— Ах ты сука! Я тебя сейчас этим ножом искромсаю!

По его налившимся кровью глазам Рита поняла, что это не пустая угроза. Парс попытался выхватить нож, но она знала, что уступать нельзя. Ей больше не хотелось умирать, ей хотелось, чтобы умер ее насильник. Он не заслуживал права ходить по земле, этот подонок!

— Сдохни! — прошипела Рита.

Крепко сжав рукоятку ножа, она принялась бить им в толстый живот и округлые бока Парса, но на этот раз вонзала клинок с размаху и до упора. К Ритиному изумлению, это у нее получалось так, словно она всю жизнь убивала людей. Оказалось, что это легко. Не сложнее, чем нашпиговать буженину чесноком.

— Сдохни… — приговаривала она. — Сдохни, сдохни, сдохни…

Очень скоро изрезанная рубашка Парса покрылась кровью. Сам турок смотрел на Риту вытаращенными глазами и пытался что-то сказать, но язык его не слушался. Так он и стоял, покачиваясь, в спущенных штанах, на которые стекали кровавые потоки.

Эти минуты показались Рите бесконечностью. Самым большим кошмаром было смотреть в мутнеющие глаза человека, умирающего от ее руки. Плевать, что он враг. В любом случае это мерзко и очень страшно. Такое не забывается и не стирается из памяти даже с годами.

«Я убийца, — думала она, глядя в выпученные глаза турка. — Теперь он будет сниться мне каждую ночь. От этого не избавиться никогда, никогда!»

Держась за мокрый красный живот, Парс начал валиться на Риту, которая по-прежнему полулежала на столе. Она изо всех сил оттолкнула турка и полоснула ножом по его груди. Откачнувшись, Парс снова стал клониться вперед. Рита поджала ноги и резко их выпрямила. Он потерял равновесие и рухнул на пол, как огромный мешок картошки. При падении из его кармана со стуком вывалился мобильный телефон. Вокруг тела начала быстро растекаться красная лужа.

Потрясенная Рита несколько мгновений смотрела на свои перепачканные в крови руки. Перед глазами все плыло, ноги дрожали. Каким-то чудом она сумела заставить себя собраться с мыслями. Нужно было действовать, не теряя ни минуты, ни секунды!

Осмотревшись, Рита подобрала мобильник Парса и сунула в карман джинсов. Борясь с тошнотой, она вытащила нож, застрявший в боку турка, и вытерла о его рубаху. Выпрямившись, она сжала оружие в руке. Теперь обратного пути нет. Если ей встретится кто-то из мужчин, придется расправиться с ним, в противном случае ее ждала страшная смерть.

Постаравшись успокоиться, насколько это было возможно, Рита покинула цех и бросилась к уже знакомому забору. На этот раз ей удалось выбраться со двора незамеченной. В обеденный час, как правило, все спали или просто прятались от жаркого солнца в прохладе дома.

Горы встретили Риту неприветливо. Она была здесь чужая. Каждый камень норовил вывернуться из-под ноги, каждая тропка грозила привести беглянку в пропасть. А по дороге передвигаться было нельзя, приходилось идти напролом, куда глаза глядят.

Рита бежала по склону вниз, не замечая ни палящих лучей, обжигающих кожу, ни веток, больно стегавших по лицу. Пот пропитал одежду. В ушах стучало. К ее удивлению, через полчаса открылось второе дыхание. Бежать стало легче, ноги сами несли ее вперед, вовремя перепрыгивая или преодолевая препятствия.

Через несколько километров Рита решилась остановиться и отдышаться. От долгого бега в груди жгло огнем, горло пересохло, а вздувшиеся на висках вены, казалось, вот-вот лопнут. Удостоверившись, что вокруг никого нет, она опустилась на траву. Пахло разогретой землей, цветами и хвоей. Уступы скал, просвечивающие сквозь зелень, были почти белыми, а над головой раскинулось бездонное голубое небо. Среди такой красоты только жить и радоваться, но то было обманчивое впечатление. В этих сказочно красивых местах убивали, насиловали и нарушали все человеческие и божеские заповеди точно так же, как повсюду.