домовой, скрестив маленькие ручки на груди, встречая всех взглядом. — Меня зовут Матвей.

— Хах, — рассмеялся Олаф, разряжая натянутое напряжение, которое возникло после его слов. — На мгновение я подумал, что сошел с ума!

— О, боги, жрец Перуна! — возмутился сотник Арсений. — Вы не можете позволить этому существу прикасаться к князю Ярославу!

Радион сжал челюсти. Его взгляд остановился. Ярослав был смертельно бледен, домовой осматривал его рану, а сотник — был в гневе.

— У вас есть какие-либо другие предложения, сотник Арсений?

— Что?

— Я сказал, вы меня слышали!

Арсений нахмурился.

— Мне было приказано защищать князя Кречетова, — ответил он, его голос звучал резко. Тот факт, что он подвел его, оставался невысказанным.

— Северяне скоро прорвут ворота замка, — сказал Радион. Он заметил беспокойство домового, который поспешно рылся в мешке, и вздохнул. — Нас меньше, а противник силен. Боюсь, даже если мы сдадимся, то выбраться из замка будет не просто.

«Или одному из нас,» — подумал он.

— Черт побери, — буркнул сотник Арсений, проводя пальцами по своим седым волосам. — Я не могу просто так поверить… Что, если этот «нечистый» обманывает?

— Что может быть хуже всего, что он сделает? — с горечью возразил Радион.

— Что происходит? — Сотник указал на Матвея, который рассматривал небольшую миску, найденную в мешке. Казалось, что это просто ступка из черного камня и пестик.

Радион взглянул:

— Нам нужно дать ему время, — сказал он Арсению, качая головой от всего происходящего, но все еще готовый попытаться. Затем добавил. — Можете ли вы найти Добрыню и привести его сюда?

Тот кивнул и пошел искать Добрыню.

Радион не хотел верить, что все потеряно, и решил воспользоваться шансом спасти Ярослава. Не после всего, что уже случилось. Мальчик заслуживает лучшего.

— Но мы не можем руководить обороной отсюда, — тихо про себя прошептал жрец.

— Есть ли способ выбраться отсюда? — спросил он домового, когда сотник убежал искать Добрыню.

— Возможно, — ответил домовой, потрясая свое лохматой бородой.

— Мне нужно что-то большее, Матвей! — сказал Радион с ноткой раздражения.

— Нам придется перенести его, — пояснил домовой, добавляя немного воды из кувшина в ступку. Он продолжал взбивать смесь. — Перенести через труднопроходимую местность, в темноте.

Радион с удивлением моргнул. Ведь туман рассеялся, небо прояснилось и утреннее солнце хорошо освещало двор.

— Куда это мы его понесем?

— Туннель, потайной ход, — просто ответил Матвей, нанося припарки на очищенную рану. Олаф помог ему снять доспехи ранее. — Нам понадобится хорошая поддержка, жрец Радион.

Радион кивнул и, услышав шаги, повернулся, чтобы поприветствовать Добрыню. Бывший дружинник вошел внутрь. Увидев князя на пороге смерти, он нахмурился, а затем глаза его широко открылись при виде Матвея.

— Что, черт возьми, это такое⁈

— В народе его называют «нечистая сила», — пояснил Олаф, будто был специалистом в этом вопросе. Но тут же поправил себя, посмотрев на нахмурившегося Матвея. — Хотя мы не можем его так называть. Он лечит князя.

* * *

— Я поджег наши запасы, — сообщил Добрыня. Послеполуденное солнце ещё освещало двор замка. Облака дыма окутали замок, а огонь внутри сжег почти всё от стены до стены.

В прошлый раз его подожгла банда наемников. А сейчас это пришлось сделать им самим. Судьба определенно имеет иронию и дрянное чувство юмора.

Радион кивнул, почти незаметно улыбаясь. Кожа на его шее натиралась от ворота кольчуги. Он выпил последнюю каплю воды ещё несколько часов назад, но голода не чувствовал.

Его мысли переключились на бледного Ярослава. Добрыня и Олаф занесли его на самодельных носилках в туннель.

Этот тайный ход должен привести их наружу. Легенды гласят, что домовые говорят правду, только будучи относительно трезвыми. Что же, придется поверить ему на слово.

А сам жрец остался у входа, чтобы задержать нападающих. С ним остался также и сотник Арсений. И отряд его солдат, которых он привел из форта Роговой.

Радион вспомнил о годах, проведенных им в Ордене Перуна. О тренировках во дворе замка. Двор был намного больше этого, с лимонными деревьями, бросающими тень. И двумя колодцами, дающими всем чистую воду. Он вспомнил, как мама подарила ему вязаную рубашку, когда он впервые надел жреческие доспехи. Также вспомнил смех своей младшей сестры.

Жрец давно износил эту рубашку. И последний раз, когда он видел свою сестру, она плакала. Эти воспоминания Радион предпочел бы стереть из памяти.

Он сплюнул, во рту было горько и сухо. Затем сжал отцовский клинок, глядя на первых всадников, въезжающих через разрушенные ворота замка.

Эта битва подходила к концу.

— Тебе нужен мой щит от всадников? — Спросил Добрыня с выражением покорности на покрытом сажей лице. — Прошло много времени, но он все еще крепкий.

— Думаю, они не решатся напасть верхом, — ответил Радион, и несколько всадников, словно по команде, спрыгнули с седел. — Северные дьяволы заботятся о своих лошадях слишком усердно.

* * *

Сотника Арсения пронзили трёхметровым копьем в качестве доказательства неправоты жреца. Сотник ответил ударом, который